Бог смерти не дает, так, видно, жить надобно. Только я уж тебе сказала, что жить так, как мы живем, тебе нельзя. Да и что за напасть! Ты такая хорошенькая, тебе можно жить и лучше.
Настя . А как же?
Анна . А вот в сумерки придет купец… Дело-то ясное; я давеча тебе всего не сказала, что он со мной говорил.
Настя (закрывая лицо руками) . Ах, ах! Нехорошо!
Анна . Да, нехорошо. Что дурное хвалить! А где ж взять для тебя хорошего-то? Тебе его в жизни и не дождаться никогда. Уж худого-то не минуешь. Так из худого-то надо выбирать, что получше.
Настя . Дайте мне подумать.
Анна . Думай, Настенька, думай, душа моя, хорошенько. Хуже всего, коли руки опустишь. Затянешься в нашу нищенскую жизнь, беда! Думай теперь, пока еще в тебе чувства-то не замерли, а то и солдатской шинели будешь рада.
Настя . Ай, что вы! Нет, нет!
Анна . Ходить по домам побираться, то кусочек сахарцу занять, то огарочек свечки; подбирать на чужих дворах щепочки, чтоб вскипятить горшок пустых щей…
Настя . Ах нет, нет! Не говорите, замолчите! (Подумав.) Тетенька!
Анна . Что, душа моя?
Настя . А много девушек умирают… от бедности, от горя?
Анна . Довольно-таки.
Настя . А много и таких…
Анна . Каких?
Настя . Ах, как стыдно!
Анна . Ох, много, много!
Настя . И все смеются над ними, презирают, обижают их… бедных?
Анна . Есть, кто и пожалеет; только мало христианства-то в людях.
Настя . И ведь никому-то, никому, кто на тебя косо взглянет, кто от тебя отворотится, рассказать нельзя, объяснить нельзя, что тебе только и оставалось или смерть или такая жизнь.
Анна . Думай, Настенька! Времени остается нам немного; купец придет скоро, – надо будет ему сказать что-нибудь. Да ты не забудь и того, что завтра нам опять идти сбирать; а если ты не пойдешь, так дядя тебя прогонит из дому.
Настя . Помогите мне, посоветуйте!
Анна . Нет, мой друг, я греха на душу не возьму. И не слушай ты никого, будь ты сама над собой большая. А я ни советовать тебе, ни осуждать тебя не стану. Хочешь ты, живи…
Настя . Да, тетенька, простите меня, не презирайте меня, мне хочется пожить получше! (Прилегает на грудь к Анне Тихоновне.)
Анна . Бог тебя простит; я тебе не судья.


Действие третье

Лица

Крутицкий .
Анна .
Настя .
Фетинья .
Лариса .
Мигачева .
Елеся .
Петрович .
Баклушин .
Разновесов , солидная личность.

Декорация та же. Летние сумерки.

Явление первое

Выходят: Елеся из своей калитки с кистью и ведром краски, Петрович из лавки.

Петрович . За мастерство?
Елеся . За мастерство, друг. Не так живи, как хочется, а как люди приказывают.
Петрович . А тебе как хочется?
Елеся . Чего лучше не бывает, вот как.
Петрович . Дело-то о поцеловании купеческой дочери мировой кончили?
Елеся . Еще какой мировой-то! Жених, брат, я. Вот пословица-то: не родись умен, не родись пригож, а родись счастлив.
Петрович . На грех-то, говорят, и из палки выстрелишь.
Елеся . Именно, брат. Не надеялся, нечего сказать.
Петрович . Чудеса!
Елеся . Вот поди ж ты.
Петрович . На баб-то дивиться нечего, на них куричья слепота бывает, а как же это сам-то! Он тебя не в первый раз видит; дарование и образование твое ему известны.
Елеся . Сам ничего, сам меня любит. Знаешь за что? У тебя, говорит, характер хорош, легок; если тебя когда счетами по затылку, ты не обидишься.
Петрович . Что тут обидного?
Елеся . Само собой. Русская пословица: за тычком не гонись! Так-то, Петрович, за тычком не гонись!
Петрович . Верно твое слово. Да и нечему дивиться, что, не доглядя, тебя за человека приняли; ты вот чему подивись!
Елеся . Чему, друг?

Входит Крутицкий , останавливается у своего крыльца и прислушивается.

Явление второе

Елеся , Петрович и Крутицкий .

Петрович . Я вчера Михея видел в совете опекунском.
Елеся . На подъезде с нищими? У него, гляди, там место откуплено.
Петрович . То-то нет. В зале стоит у окошечка. Кладет ли он, вынимает ли, уж не рассмотрел, а в руках у него деньги видел.
Елеся . Он ли, полно?
Петрович . Верно. А и то сказать, и удивляться-то нечего! Сколько лет он процентщиком-то был!
Елеся . Слышали мы, брат, слышали; да что ж у него денег-то не видать?
Петрович . Увидишь ты, как же! Ишь ты у него решетка-то какая крепкая. Кабы денег не было, зачем бы ему за железной решеткой жить.
Елеся . Значит, свою осторожность наблюдает?
Петрович . Наблюдает. У него, говорят, и дверь-то внутри железная, двумя замками запирается. Только нет таких замков, Елеся, которых бы отпереть нельзя было. Ключ не подойдет, так разрыв-трава есть на то.
Елеся . Да и надо этих процентщиков грабить, братец ты мой, потому не пей чужую кровь.
Петрович . Да и не забывают их: это грех сказать. Что ни послышишь, того убили, другого ограбили.
Елеся . Все ж таки, брат, лучше, ничем честных людей.
Петрович . Ну, друг, у воров этого расчета нет. Вор ворует, где ему ловчее, а конечно, и того не забывает, что у процентщика сразу много зацепить можно. Про Михея, должно быть, наши мастера еще не знают, а прослышат, так не миновать и ему. Да уж, кажется, своими бы руками помог, так я на него зол.
Елеся . За что, про что?
Петрович . Есть тому причина. Еще когда он служил, так попался я по одному казусному делу, по прикосновенности. Человек я тогда был состоятельный, дела вел большие, конкурсами занимался. Не Петровичем меня звали-то, а Иваном Петровичем Самохваловым.
Елеся . Ну, и что же, друг единственный?
Петрович . Ну, и спрятал он меня в каменный мешок, что острогом зовут. Томил, томил, сосал, сосал деньги-то, да тогда только погулять-то выпустил, когда всего нaбело отчистил. В одном сертуке пустил.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22