если у вас роятся мысли, создающие образы, которые должны существовать, пока царства не будут сметены, как пыль ветром, и если при этом вы бедны, — что же, все на свете будут презирать вас. Богатый крахмальщик и Крез, живущий патентованными пилюлями, станет ругать вас. Купец, у которого вы покупаете кухонные продукты, может смотреть на вас свысока и с пренебрежением, так как не по праву ли только одного своего богатства вы будете править четверкой и болтать свободно, почти покровительственно с принцем Уэльским? Богатые, но вульгарные граждане, старающиеся подражать высшему обществу, находят удовольствие в помыкании избранными и природными дворянами.
— Но, предположим, — быстро сказала мисс Чесней, — вам самому случилось быть избранным дворянином и кроме того еще с преимуществом богатства. Без сомнения, вы должны сознаться, что это скорее хорошо, не так ли?
Лючио слегка засмеялся.
— Я отвечу вам вашими же словами и скажу: «Я угадываю комплимент». Тем не менее я предполагаю, что даже, если богатство выпадет на долю одному из этих дворян, то не из-за своего врожденного благородства он приобретает общественный почет, а просто потому, что он богач. Вот что оскорбляет меня. Я, например, имею бесчисленное количество друзей, которые — не столько мои друзья, как друзья моих доходов. Они не дают себе труда спросить теня о моей прежней жизни, кто я такой или откуда я, — для них это не имеет важности. Они не интересуются, ни как я живу, ни что я делаю. Болен ли я или здоров, счастлив или несчастлив — для них решительно все равно. Если б они знали больше обо мне — может быть, это было бы лучше для них; но они этого не хотят знать, их цели просты и ясны: они хотят от знакомства со мной взять сколько возможно больше для своей выгоды. И я даю им в изобилии; они получают то, что хотят, и даже более!
Его мелодичный голос на последнем слове замер в странной меланхолии, и в это время не только мисс Чесней, но и мы все глядели на него, точно притягиваемые неопределенными магнетическими чарами, и на секунду царствовало немое молчание.
— Мало кто имеет настоящих друзей, — сказал, наконец лорд Эльтон, — и в этом отношении, я думаю, никто из нас не счастливее Сократа, который держал в доме только два стула: один для себя, а другой — для друга, когда он найдется. Но вы всеобщий любимец, Лючио, самый популярный человек.
В этот момент послышались приближающиеся шаги к открытой двери гостиной, и тонкий слух мисс Чесней поймал звук; она моментально оставила свою свободную позу и выпрямилась.
— Это Сибилла! — Сказала она с полусмеющимся, полуизвиняющимся выражением своих карих искрящихся глаз. — Я никогда не могу разваливаться при Сибилле!
Мое сердце учащенно билось, когда вошла женщина, которую поэты могли бы назвать богиней своих грез, но на которую я теперь смотрел, как на красивый предмет, предназначенный в продажу на законном основании. Она была одета в простое белое платье без всяких украшений, кроме золотого кушака античной работы, и букет фиалок красовался среди кружев на ее груди. Она выглядела еще прелестнее, чем тогда в театре, когда я увидел ее в первый раз. Ее глаза светились глубже, и румянец вспыхивал ярче на ее щеках, а ее улыбка, когда она здоровалась с нами, была просто умопомрачительна. Что-то в ее присутствии, движениях и манерах возбуждало во мне такой прилив страсти, что голова моя закружилась и мысли спутались, и, несмотря на холодный расчет, дававший мне уверенность, что она будет непременно моей женой, в ее достоинстве и безукоризненности было столько очарования, что я почувствовал себя пристыженным и склонным усомниться в том, может ли даже сила богатства нарушить покой этой восхитительной девственной лилии. Ах, как мы, мужчины, безумны! Как мало мы думаем об язве в сердцах тех женщин-лилий, выглядящих столь чистыми и полными грации!
— Ты опоздала, Сибилла, — строго проговорила ее тетка.
— Опоздала? — равнодушно проговорила она. — Очень сожалею!
— Папа, разве вы импровизированный экран?
Лорд Эльтон поспешно отошел в сторону, вдруг осознав свою эгоистическую монополию на пламя.
— Вам не холодно, мисс Чесней? — продолжала леди Сибилла тоном заученной любезности, — не хотите ли ближе придвинуться к огню?
— Благодарю вас! — пробормотала она, скромно опуская глаза.
— Сегодня утром мы услыхали ужасную новость, мистер Темпест, — сказала леди Сибилла, смотря скорее на Лючио, чем на меня, — без сомнения, вы ее прочли в газетах: один из наших знакомых, виконт Линтон застрелился прошлой ночью.
Я не мог удержаться от легкого содрогания. Лючио бросил на меня предупреждающий взгляд и сам ответил.
— Да, я прочел об этом краткое извещение. Ужасно, в самом деле! Я также немного знал его.
— Да? Он был помолвлен с одной моей подругой. Я подумала, что она счастливо спаслась, потому что хотя он и был приятный человек для общества, но он был также большой игрок и мот и быстро спустил бы ее состояние. Но она не хочет видеть это в таком свете, она очень потрясена. Она, во что бы то ни стало, хотела сделаться виконтессой.
— Я вижу, — сказала мисс Чесней, и ее глаза лукаво блеснули, — что не одни только американки гонятся за титулами. С тех пор, как я здесь, я знаю несколько, в сущности, хороших девушек, вышедших замуж исключительно для того, чтоб называться «миледи» или «ваше сиятельство». Я сама очень люблю титул, но также люблю и человека, связанного с ним.
Граф подавил прерывистый смех. Леди Сибилла задумчиво смотрела на огонь и продолжала, как будто бы она ничего не слыхала.
— Конечно, моей подруге представятся и другие партии:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145