И самому же придется искать плодотворную идею. Высматривай отбросы и после этого определяй, заслуживает ли идея того, чтобы ее ПОЛНОСТЬЮ отбросить. И — не принимай на веру первое попавшееся мнение «эксперта».
— Другими словами — просеивание отбросов.
— А что, можешь предложить другое? — спросил Корси. — Естественно, это — возможность ничтожна. Но теперь ты не можешь обратиться к действительно что-то значащим ученым. Слишком поздно. Теперь тебе придется использовать игроков, чудаков, неудачников.
— И с чего начать?
— О, — воскликнул Корси, — а как насчет гравитации? Я не знаю какой-либо иной темы, привлекающей столь большое количество самых идиотских предположений. И все же приемлемые теории гравитации не имеют для нас никакого практической пользы. Их нельзя заставить работать, скажем, чтобы запустить космических корабль. Мы не можем манипулировать тяготением, как полем. У нас даже нет общепризнанной системы уравнений для него. И мы не сможем найти эту систему, вбухивая целые состояния и годы в подобный проект. Закон уменьшающихся результатов полностью загубил такой подход.
Вэгонер встал.
— Немного же ты мне оставил, — мрачно промолвил он.
— Немного, — согласился Корси. — Только то, с чего ты начал. И все же больше, чем осталось у большинства из нас, Блисс.
Вэгонер слегка улыбнулся ему и они пожали друг другу руки. Когда Вэгонер уходил, он заметил, как силуэт Корси обрисовался на фоне пламени, спиной к двери, с опущенными плечами. И пока он смотрел на него, невдалеке послышался выстрел, и эхо его отразилось от стен посольства, находившегося через улицу напротив. Не совсем привычный звук для Вашингтона. Но и не столь уж необычный. Наверняка один из тысяч анонимных снайперов города стрелял либо в контрагента, либо в полисмена, либо в тень.
Корси никак не прореагировал. И сенатор тихо затворил за собой дверь.
За ним следили всю дорогу до его собственных апартаментов, но в этот раз он едва ли обратил на это внимание. Он думал о бессмертном человека, который летел от звезды к звезде быстрее света.

1. НЬЮ-ЙОРК

В новейших средствах массовой информации… популяризация науки заведена в тупик ритуалами массовых развлечений. Одним таким обычным стандартом является драматизация науки через биографию героя-ученого. При развязке его обнаруживают в заброшенной лаборатории, орущего «Эврика» и рассматривающего мутную экспериментальную колбу при свете тусклой электрической лампочки.
Жерар Пайл

Оказалось, что этот парад знаменитостей, людей, пользующихся известностью, и просто «больших денег», прошедших через приемную «Дж. Пфицнер и Сыновья» наблюдать весьма приятно. В течении тех полутора часов, пока полковник Пейдж Рассел щелкал каблуками, он узнал следующих святых «масс медиа»: Сенатора Блисса Вэгонера (демократа от штата Аляска), председателя Объединенной Комиссии Конгресса по Космическим Полетам. Доктора Джузеппе Корси, президента Американской Ассоциации по Развитию Науки и в прошлом — Директора Всемирной Организации Здравоохранения. И Фрэнсиса Ксавьера Мак-Хайнери, наследного руководителя ФБР.
Кроме этого, он узрел еще и определенное количество и других знаменитостей меньшего калибра, но чей род занятий для фирму, производящей биологическую продукцию, в равной степени являлся неподходящим объектом для игр в угадайку. Он беспокойно поерзал.
В данный момент, девушка, сидевшая за столом, разговаривала с семизвездным генералом [воинское звание в армии США, соответствующее генералу армии]. Это звание считается пожалуй, наивысшим, которого может достичь человек на военной службе. Генерал оказался настолько поглощен беседой, что совершенно не заметил приветствия Пейджа. Затем он быстро прошел внутрь. Позади стола открылась одна из двух вращающихся дверей с врезанными в них зеркальными вставками, и Пейдж уловил мимолетный взгляд коренастого, темноволосого человека приятной наружности в консервативном костюме.
— Генерал Хоорсфилд, рад вас видеть. Входите.
Дверь закрылась, не оставив никакого другого занятия Пейджу, кроме как глазеть на лозунг, написанный над входом по-немецки черными буквами:
WIDER DEN TOD IST KEIN KRAUTLEIN GEWACHSEN!
А так как языка он не знал, то перевел эту строку по системе как «если-бы-это-был-английский». Результат получился следующий: «Жирная лягушка обжирается коровьим салатом из шинкованной капусты». Похоже, это не соответствовало тому немногому, что он знал из съестных привычек обоих животных. И совсем уже не являлось подходящим указанием для сотрудников.
Конечно же, Пейдж всегда мог обратить внимание на секретаршу. Но спустя полтора часа он уже проник почти в самые бездны этого экстаза. Девочка в общем-то была хорошенькой, но едва ли чем-то выдающимся, даже для космонавта, только что вернувшегося на Землю. Может быть, если бы кто-нибудь и снял с нее эти эльфоподобные очки в черной оправе и распустил узел волос на голове, то пожалуй, она и подошла бы. По крайней мере — при свете лампы с китовым жиром в иглу. Скажем, на время ужасной пурги.
Довольно странно, что сейчас он подумал об этом. Такая большая фирма, как «Пфицнер» могла бы подобрать самых лощеных секретарш. Правда, сам «Пфицнер», по сравнению с родительской корпорацией «А. О. Ле-Февр ет Сье», являлся достаточно маленькой картофелиной. И конечно же, деятельность «Консолидэйтед Варфэйр Сервис» Ле-Февра куда значительней «Пфицнера». Как наверняка и «Пикок Кэмера» и «Кемикэлз». «Пфицнер», фармацевтическое подразделение картеля, являлся весьма свежим приобретением, купленным после некоторых весьма выдающихся обходных маневров вокруг антитрестовских законов с помощью поправок о разнообразии.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55