Я прыгнула на перехват, направляя на нее пистолет, наверное, так же, как Давид махал своей маленькой пращой на Голиафа. Она не обратила на это внимания. Она подняла руку, величиной с Йоркширский окорок, смела меня с пути и приступила к действиям. Ее не поразил вид ни одного мужчины – ни бесчувственного, ни яростного, ни вооруженного, она бросилась к стене и запричитала:«Мое блюдо! Мое красивое блюдо! – Это потом мне Льюис перевел, но все было и так понятно. – Вы разрушили мой дом! Грабитель! Преступник!»И, подняв кочергу, она бросилась на Льюиса.Не могу точно сказать, что случилось потом. Я прыгнула на поднятую руку женщины и ухватилась за нее. Пытаясь от меня освободиться, она как-то сделала, что мы полетели поперек комнаты и оказались между Льюисом и венгром. Мой муж бросился в сторону, но было слишком поздно. Шандор бросился на его пистолет, как тигр-убийца, и драка началась.Первых стадий драки я не видела – была занята с фрау Бекер. Я должна была не дать ей вмешаться, даже Льюис, я думаю, не стал бы стрелять в женщину. Главное было не застрелить ее самой. Минуты две-три я висела на руке с кочергой, мечтала, чтобы пистолет не выстрелил, и болталась в воздухе, как терьер, напавший на сумасшедшую корову. И тут она сломалась. Опала, как дырявый мешок с зерном, будто я и правда ее пристрелила. К счастью, по пути попался стул, на него мы вдвоем и грохнулись. Я оказалась на ее просторной коленке, продолжая цепляться за нее, как голодный младенец за кормилицу. Я подумала было, что стул сломался, но это было кресло-качалка, и, как корабль в бурном море, оно поехало к двери, и прижалось к ней, как раз, когда бледный яркоглазый Тимоти вскочил в окно, наступил на распростертого Бекера, падая, сбил со стола кружку и приземлился на полу в озере кофе.Или три преступника сразу слишком много даже для фрау Бекер, или, что скорее всего, судьба кружки доломала ее волю, но с ней было покончено. Она отказалась от дальнейшей борьбы, сидела в кресле-качалке огромная, неподвижная и бормотала по-немецки. Я встала, взяла кочергу, Тим перелез через ее мужа и взял у меня это орудие, а потом вместе мы стали смотреть на ураган, проникший в злополучную кухню.Мужчины очень подходили друг к другу по силе, ловкости и тренированности. Когда мы к ним повернулись, они пытались отнять друг у друга пистолет, по очереди прижимаясь к горячей плите. Не расслышала, что говорил Льюис, но Тим потом мне сказал с нескрываемым восторгом, что за две секунды он узнал больше, чем за шесть лет в школе, что, я думаю, совсем немало. Я завизжала, Тим прыгнул, пистолет полетел под стол, мужчины, сцепившись покатились за ним, а мальчик чуть-чуть промазал и со всей силы ударил кочергой по чайнику и запустил его в полет.«Мой чайник!» – простонала оживающая фрау Бекер.«Тим! Другой мужчина!» – заорала я, бросаясь на нее.Бекер шевелился, уже встал на ноги. Шандор что-то сказал, и он двинулся, но не на помощь, а к телефону. Льюис сказал совершенно ясно:«Останови его!» и покатился с Шандором от стола.Они потели, тяжело дышали, извивались… Бекер не поднимал трубку. Он повис на проводах. Я опять заорала, направила на Бекера бесполезный пистолет, но поняла, что не знаю, можно ли в него стрелять, а к тому же и не попаду, поэтому я его перевернула и прыгнула. Немножко опоздала. Тим вихревым движением налетел на него и ударил, и на пол упали телефонные провода, штукатурка, куски дерева и бедный Бекер и стали тихо лежать.«Мое блюдо, – провыла фрау Бекер. Мои красивые чашки! Иохан!»«Все в порядке, – сказала я слабо. – Мы не причиним Вам вреда, мы из полиции. Ой, Тим!»Больше не было дел для Тима и кочерги. Драка закончилась. Льюис вставал на ноги и поднимал Шандора. Тот ужасно дышал и слабо сопротивлялся, но захват был смертелен. Я сделала шаг вперед, но Тим остановил меня. Он первым понял, что происходит. Потея, Шандор шаг за шагом приближался к плите. Это заняло секунды. Я и не поняла, что сделал Льюис. Я услышала, как Шандор произнес странным голосом:«Что ты хочешь знать? – И дальше с усиливающейся паникой: Я все скажу! Что ты хочешь?»«А я подожду», – сказал Льюис и потащил его руку все ближе и ближе к месту, где стоял чайник. Шандор молчал, Тимоти охнул, я, кажется, сказала:«Нет!» – но мы с таким же успехом могли и отсутствовать. Все происходило очень медленно. Рука опускалась. «Это была эта рука, надо полагать?» – сказал он и прижал ее на долю секунды к раскаленному металлу.Шандор закричал. Льюис бросил его на ближайший стул и взял у меня пистолет. Но он был уже не нужен. Мужчина валялся на стуле и ласкал обожженную руку.«В следующий раз лапы распускать не будешь», – сказал мой муж тонким голосом.Он стоял, дышал и рассматривал итоги наших приключений – Бекер без сознания, сломанный телефон, полумертвая женщина в кресле-качалке, Тим с кочергой и я, наверное, очень бледная и трясущаяся. Тимоти пришел в себя первым. Он залез под стол и достал драгоценную Беретту.«Хороший мальчик», – сказал Льюис, улыбнулся нам обоим, отбросил волосы со лба и вдруг снова превратился в человека.«Ван, дорогая, как ты думаешь, осталось хоть немного кофе? Налей, пожалуйста, пока мы с Тимом свяжем этих головорезов. Они могут нам рассказать кое-что интересное». 20 Мы с Тимоти вышли из гостиницы и необыкновенно удивились, что уже совершенно светло. Облака или туман все еще облепляли горы, так что глядеть вдаль невозможно, но уже можно было осмотреться на две три сотни ярдов вокруг, и с каждой минутой все больше и больше прояснялось. Свежо и сыро, но горячий кофе сотворил чудеса.Я спросила: «Имеешь хоть слабейшее представление, сколько сейчас времени?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50