Причина для этого, впрочем, обнаружилась – трещина черепа.Это заставило мою подозрительную натуру заняться собственными расследованиями. Известно, что сломался крюк, на котором висела лампа, и она упала. Очевидно, прямо Полю на голову, он потерял сознание достаточно надолго, чтобы сгореть до смерти, а старый Францль был просто очень пьян и дальше от источника огня, поэтому его вытащили. Если бы что-то было не так, он бы попытался что-нибудь сказать. Он находился в сознании, протрезвел от шока, но говорил только о лошадях. Дул ветер, все боялись, что могут загореться конюшни. Мы пытались задать ему вопрос, но он говорил только о липицианце и его драгоценном седле из Неаполя. Мы пытались сказать, что кони, а особенно белый жеребец уже в безопасности, но до него не доходило. Он все говорил про липицианца, а потом умер. Он обращался все время к Аннализе, она стояла рядом с ним… Очень тяжело видеть, как человек умирает от ожогов. Поэтому потом…»Я поняла, что он пытается объяснить его очевидную нежность к девушке и сказала:«Все в порядке, я понимаю. Ты действуешь очень успокаивающе, когда ты рядом. Она, значит, не поняла, что говорит Францль?»«Не совсем. Все седла сделаны в Австрии, среди них нет ни одного ценного, насколько она знает. Казалось, что его слова бессмысленны. Вот и загадка для тебя. Что бы ни засело у Францля в голове, он думал не об убийстве. Смерть Поля выглядит несчастным случаем, которые иногда разрушают лучшие планы. Если бы я приехал на два часа раньше, я бы все предотвратил и узнал, что он хочет мне сообщить».«Ты ехал с ним встречаться… Ты получил от него какую-то информацию?»«Да. Денвер несколько дней назад вернулся из Чехословакии и оставил доклад в Вене – у нас там штаб-квартира по Восточной Европе, – и приехал сюда. По его словам, это – просто отпуск. Вдруг департамент получил сообщение – шифрованную телеграмму, которая требовала, чтобы я немедленно выехал, я и никто другой. Он был в контакте с цирком Вагнера и ждал меня как Ли Элиота – я раньше работал с ним под этим именем. То, чего просил Поль, он обычно получал, вот я и выехал. Остальное ты знаешь».«И ты не представляешь, почему он послал за тобой?»«Единственные ключи – его контакт с цирком и то, что он хотел, чтобы к нему присоединился именно я. Цирк через два дня уезжает в Югославию, а мы с Полем там уже работали. Я неплохо говорю по сербско-хорватски. Прикрытие Поля и Ли Элиота достаточно хорошо, чтобы пересечь границу и без цирка, поэтому можно представить, что Поль что-то здесь обнаружил».«Что-то или кого-то, не имеющего достаточно хорошего прикрытия, чтобы пересечь границу?»«Это очевидный вывод. Цирк – одно из образований, которые свободно пересекают границы, даже Железный Занавес, но в этой толпе людей, вещей и зверей… Не зная, в чем дело, разобраться – почти безнадежное желание. Я болтался вокруг, был очень полезен, прямо отец родной, но не обнаружил ничего. Мой отчет отрицателен».«Ну и что будет? Может так случиться, что они захотят, чтобы ты вместе с цирком перешел границу?»«Не думаю, что они меня пошлют, нет. Но… только за этим Поль и мог настаивать, чтобы здесь появился Ли Элиот. – Он растрепал мои волосы. – Не жги мосты, дорогая, может, еще рано. Но даже если и так, единственный риск – еще один укус желтого коня».«Почему-то мне кажется, что ты можешь отправиться туда просто для собственного удовлетворения».«Ты права, может быть… Я знал Денвера, если он хотел мне что-то сказать, это наверняка важно. Прости его. Он не знал, что я собираюсь уезжать и увольняюсь».«Не переживай. Что важно, то важно. Только на этот раз я тоже еду. Не смейся надо мной, правда. Если ты едешь для собственного удовольствия, можно и меня с собой взять, почему бы и нет, я даже попробую помочь. Моя связь с этим цирком не хуже, чем у тебя – я у них главный ветеринар, и меня пригласили заходить в любое время. Кроме того, у меня есть пациент, за которым я хочу присмотреть».«Entendu. А виза у тебя тоже есть? Нет? Ну тогда… Да не смеюсь я над тобой, я сказал, что мне нужна твоя помощь. Я хочу, чтобы ты была с цирком, пока он не уедет. Слушай меня. Утром я уезжаю в Вену, причины быть в цирке у меня уже иссякли, тем более после его отъезда. А тут такая удача – ты здесь и совершенно случайно, невинно и прочно с ним связана. Они пробудут здесь еще две ночи, если бы вы с Тимоти могли путешествовать в ту же сторону… Если бы ты почувствовала тонкий профессиональный интерес к своему пациенту и хотела проследить за состоянием его здоровья… Не задавай вопросов, просто слушай. Ходи, знакомься с людьми и держи глаза открытыми. Я нутром чувствую, что что-то тут не так. А тот или те, к кому это относится, избавившись от друга и коллеги покойного Денвера, немедленно расслабятся, и можно будет что-нибудь увидеть и услышать. Если получится – ничего не делай. Жди меня. Я вернусь сегодня вечером или во вторник».«А что высматривать, Льюис?»«Бог его знает. Может, там и нет ничего, но Денвер… Поняла? Я не хочу, чтобы ты что-нибудь делала или, тем более, рисковала. Забудь, что я был здесь, забудь этот разговор и будь с цирком, пока я с тобой не свяжусь. Ясно?»«Ясно. И не надо меня успокаивать, я не нервная, а счастливая. – Я сильнее прижалась щекой к свитеру. – Ты сказал „такая удача“… Ой, тише, по-моему, Тим зашевелился».За стеной заскрипела кровать, Тимоти, очевидно, перевернулся на другой бок. Мы лежали, крепко обнявшись. Скоро опять наступила тишина.Он сказал очень тихо:«Черт, пора идти. Тиму пока ничего не говори. То, чего он не знает, и вреда ему не принесет. Несчастье в моем чертовом двойнике… Раз ты знаешь его родственников, он все равно узнает, кто я, рано или поздно, поэтому придется ему сказать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50