Я положил на стол пачку денег.— Вот это даст тебе возможность существовать до моего возвращения. Если придется платить за сведения, свяжись с «Ньюарком». Номер знаешь. Они организуют оплату. Не колеблясь покупай все, что попадется продажного. В нашем ремесле деньги стоят меньше всего. * * * Мейсон ожидал меня в нашем аэропорту в своем «Ф-51». Самолет был в полной боевой готовности. Пока Мейсон укладывал карты нашего полета в ящик, я бросил мой чемодан в багажную кабину и устроился на сиденье позади него.Через десять минут мы пролетели над Нью-Джерси на высоте восемь тысяч метров, а через час были уже над ангарами для транзитных самолетов на самом близком к О'Галли аэродроме.Машина, которую я заказал заранее, стояла уже там. Предупредив Мейсона, чтобы он был готов к отлету в любую минуту, я сел в нее. И только уже в городе, не раньше, спросил, как проехать к ближайшему мотелю на побережье.Я отметился у администратора как Т. Мартин из Нью-Йорка. Только «Ньюарк контроль» и Эрни Бентли знают, где я нахожусь. Пока, сколько удастся, буду придерживаться этого прикрытия.В 8.15, приняв душ, одевшись и перекусив в соседнем баре, я сел за руль и отправился на поиски Медон-Лейн, 37.Эта вилла из красного кирпича в стиле ранчо, стоящая в глубине сада, утопала в листве и огромных красных цветах со сладким запахом.Я свернул в аллею и поставил машину позади нового «шевроле».Не успел я подойти к веранде, как открылась дверь. Маленький, худенький человечек подошел ко мне с приветливой улыбкой и сказал:— Добрый день... Я — Винцент Смалл... Чем могу служить?Я раздавил его руку в своей и представился:— Мэнн, Тайгер Мэнн, мистер Смалл. Прошу простить меня за беспокойство, но я ищу одного моего друга, а вы, возможно, можете мне помочь.— Охотно... Входите... Буду счастлив, если смогу оказать вам услугу.Он провел меня в гостиную, две стены в которой заполняли книги.— Может быть, выпьете что-нибудь?Тут же открыл коробку с пивом, протянул мне одну банку, затем устроился в качалке напротив меня и спросил:— Итак, какая же у вас проблема?— Ведь вы знакомы с Луи Агрунски, правда?— С Луи?.. Разумеется... Так это вы его ищете?Вместо того чтобы ответить, я сделал глоток, потом медленно поставил банку на пол около себя. Его улыбка превратилась в гримасу удивления.— Но ведь это смешно! — сказал он.— Что же тут смешного?— Бедный Луи... Теперь его все ищут, а когда он жил здесь, никто им не интересовался. Около него не было ни души. Я никогда не видел такого одинокого человека. Даже после того случая, когда он уже не мог работать, никто его не посещал, кроме меня и Клода Вестера.— Агрунски не такой человек, который легко сходится с людьми, мистер Смалл. С другой стороны, его работа требовала абсолютной секретности. Таким образом он вообще перестал быть общительным.Смалл недоверчиво покачал головой, губы его были сжаты.— То, что вы сейчас сказали, кажется правильным. Никому не удавалось вытянуть из Луи ни слова об его профессиональных делах, но никто и не пытался этого делать, вы сами понимаете, конечно... С Клодом он всегда говорил о своем увлечении — о крошечных деталях для радио и электроники, которыми забавлялся. Со мной спорил о философии.— Философия — ваше увлечение, мистер Смалл?Он засмеялся:— Боже мой, нет! Это мое ремесло! Я преподаю в университете в Бромвеле, в котором мы с Луи когда-то учились. Правда, на разных факультетах, но снимали вместе комнату и стали добрыми друзьями. Философия Луи не интересовала, он коллекционировал дипломы по математике и физике. Однако после нервной депрессии вдруг задумался над философскими проблемами и стал изучать эту дисциплину почти так же, как и я. Казалось, это давало ему облегчение.— Я не представлял себе, что его нервная депрессия была такой серьезной.Смалл пожал плечами и сделал несколько глотков пива.— Нет, она и не была серьезной. Простое переутомление. Луи не жалел себя — работал больше любого из нас. Он был способен все усвоить. И вот постоянное бодрствование, сильное напряжение дали о себе знать.В конце концов накопленная усталость вызвала недомогание.— Оно его сильно изменило?— Луи понял, что нельзя форсировать. Начал заниматься более благоразумно. — Смалл на секунду замолчал, нахмурил брови, размышляя, потом добавил: — Его вдруг заинтересовали такие вещи, как человеческое поведение, социальная этика, мировые политико-экономические проблемы... Понимаете? В философских спорах о них он проводил множество часов.— А какие у него были взгляды?— Ах это! Я надеялся, что про них вы мне скажете. Со мной Луи постоянно спорил. Он очень долго размышлял над вопросами, но никогда не приходил к их решению.— Какой философ мог бы это сделать!— Ах, мистер Мэнн, мне кажется, я понял... Вы скорее прагматик...— Это значит...— В общем, осязаемые факты. Акция, которая является следствием.— Это так, полностью.— А философия?..Я оборвал его:— Ничего не имеет общего с реальностью.Его глаза заблестели. Я почувствовал, что он счастлив, имея в перспективе спор, в результате которого заткнет мне клюв.— Например? — спросил он.— Куда отправляются после смерти? — И прежде чем Смалл успел ответить, я с улыбкой предупредил: — Только не забудьте про доказательства!Тогда, как все, кто не знают ответа, философ попытался сделать простое сложным, вернув мне вопрос:— Я был бы счастлив узнать ваше мнение: что же случается с нами после нашей смерти?— Что ж, скажу вам... — Я покончил с пивом и сообщил: — Мы уходим на два метра в землю.— О-о-о! Мистер Мэнн... Это так...— Просто?— Скажем, примитивно, но...— Вы когда-нибудь присутствовали на похоронах, мистер Смалл?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57