Что же все-таки произошло с Гамильтоном?— Он убит, сокровище. Я знаю как, но не знаю почему.— А этот Луи Агрунски?Я пожал плечами:— Только имя. Больше ничего. Теперь с этим закончено.— Сожалею.— Почему?Сладкий запах ее духов был нежен, как у ночных цветов. Ее пальцы коснулись моей щеки, а губы, как дуновение, — моих волос.— Потому что я вас больше не увижу, — прошептала она.— Боитесь Мушки, Паук?— У меня не было времени соткать вокруг нее паутину.Мои пальцы сомкнулись на шелке ее волос, и я притянул ее голову к своему лицу.— Это ни к чему не привело бы, детка, я ее всегда разорву.— Борьба была бы жестокой.— Ты считаешь?— Нет... не до такой степени, в конце концов ты бы унес ее с собой.— Я всегда выигрываю, детка.Она улыбнулась влажными губами. Я раздавил их своими. Ее жар обволакивал меня таким пламенем, против которого невозможно было устоять.Бокал упал из моих пальцев на паркет и разбился. Она медленно соскользнула на мои колени и растянулась, ослабев. Ее мускулы вздрагивали под моими пальцами.Голос Камиллы стал как стон, рыдание, шепот, превратился во что-то нежное, очень нежное, ласкавшее мои губы, когда она оказалась совсем близко от них, когда я взял ее лицо в ладони и погрузил взгляд в расширенные зрачки ее молящих глаз...— Тайгер... Сейчас... Умоляю тебя!Она встала — настоящее замечательное, примитивное животное — и одним рывком освободилась от цивилизации, культуры. В пылу желания Камилла не стала ждать, когда я ее раздену, — мановением руки скинула всю одежду...Я увидел тело цвета золотистого шелка, за исключением мест, укрытых бикини. Очарование ее шеи... бедер... прекрасная линия живота... Они довели меня до настоящего шока... Я протянул руки, и мои пальцы коснулись этой эластичной кожи... Помню, я притянул ее к себе и весь мир тут же провалился в какой-то абсурдный калейдоскоп... И теперь были слышны лишь прерывистое дыхание дикого желания, вздохи, стоны и, наконец, восклицания триумфа... В этом прекрасном экстазе померкло и забылось все остальное. * * * Взглянув на часы, я страшно разозлился, что прошло столько времени, и принялся трясти Камиллу, чтобы ее разбудить.Там, за этими окнами в ширину всей стены, уже наступала ночь.— Камилла!Лежа на моей руке, она повернулась и прошептала:— Тайгер?— Мне необходимо уйти, дорогая.— Нет...— Увы, надо.Она подняла отяжелевшие веки и прошептала:— Моя паутина недостаточно крепка?..— Очень крепкая...Кончиками пальцев Камилла закрыла мне рот:— Я знаю. Ты вернешься?— Как мотылек на огонь.Я быстро оделся, потом взял покрывало, накрыл ее. И увидел, как она натянула его до подбородка с ворчанием удовлетворенной кошечки. Через секунду засмеялась:Возвращайся, я сохраню для тебя местечко, — и снова закрыла глаза. * * * Надеюсь, когда-нибудь мне удастся обнаружить, где спит Эрни Бентли. Где-то у него есть очаг и даже жена, но, кажется, нет постели. В лаборатории у него всегда столько неотложных дел, что он забывает уходить домой.Любой босс в индустрии всех частей света был бы счастлив заполучить Эрни на должность заведующего лабораторией, но он предпочел пирог, который ему дал Мартин Грейди, потому что обрел у него свободу заниматься тем, что ему нравится, как он хочет и сколько хочет. О такой жизни и свободе мечтают все ученые!Бентли вышел из темной комнаты и протянул мне пакет с фото Агрунски.— Я отправлю экземпляры в «Ньюарк» и другие центры. А сам буду искать его по учреждениям. Такой парень, как он, не может довольствоваться подчиненным положением.— По какому признаку ты будешь его искать?— В местах, где работают над миниатюризацией. Баллистика дала сильный толчок этой специализации. Все зашло уже очень далеко. Вот увидишь, кончится тем, что ракеты весом в дюжину тонн будут запускать с помощью электронных соединений размером с булавочную головку. Я знаю журналистов, которые много писали об этом, кроме того, специалисты, как правило, обмениваются информацией... Возможно, кто-нибудь наведет нас на нужный след...— Есть одно но, Эрни. Агрунски все бросил, чтобы освободиться. Он словно растворился и больше не всплывал на поверхность.Эрни покачал головой:— Агрунски никогда не возьмется за небольшую работу. Его мозги созданы не для того. Что бы этот человек ни делал, он будет на виду.— Ты забыл про его паршивую депрессию.— Даже если такое и случилось с ним, это ему не помешает. Вся его формация ученого, все его интеллектуальные привычки когда-нибудь снова проявятся. Правда, неизвестно как и когда... Но он не сможет это задушить.— Чушь! Если Агрунски окончательно свихнулся, то все пропало.Эрни пожал плечами. Что он может сделать? Найти человека и захватить его — это работа для парней из службы «Действие», а ему не по силам, да и в настоящий момент у него более неотложные дела.Он сдвинул очки на лоб и спросил:— Ты связался с Доном Лавусом?— Нет.— Тогда тебе будет интересно сделать это поскорее... Он что-то накопал насчет наркотиков.— Боже мой!Я бросился к телефону и положил трубку только после того, как насчитал двенадцать длинных гудков.— Его нет. Послушай, Эрни, я пойду переоденусь. Если Дон позвонит, пошли его ко мне.— Хорошо, старина. Держи себя в рамках.Такси довезло меня до Салема. В отеле я принял душ, побрился и переоделся. Потом позвонил Дону. В конторе его отеля мне сказали, что он еще не вернулся. Я оставил для него извещение: «Позвонить как можно скорее мистеру Мартину».То время, которое телефонистка истратила на поиски Дона, я использовал на изучение списка кандидатов, которых проверял Гамильтон. Это мне ничего не дало. По-прежнему дыра. Обозленный, я бросил листки в портфель. Время!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57