Группы одетых в черное воинов сновали между ними, как деловитые муравьи. То, что когда-то было домами за городскими стенами, превратилось в почерневшие скелеты, пригородные парки и сады бесследно исчезли под ударами топоров, земля превратилась в грязное месиво под солдатскими сапогами. Из срубленных деревьев были сооружены высокие платформы с приставными лестницами, которые толкались на катках к городским стенам, чтобы высаживать нападавших.
Гавань тоже была осквернена. Ее воды загромождали останки сгоревших кораблей, затонувших или выброшенных на берег. Черные паруса заполняли побережье и море вдали, словно болезнетворное пятно. Жуткие морды, нарисованные на бортах эквешских галер, стоявших на рейде, угрожали городу оскаленными пастями. С их палуб, как и с земли, баллисты и катапульты осыпали бастионы тяжелыми стрелами, гарпунами, металлическими и каменными снарядами.
Но знамена завоевателей развевались не только на море и в окрестностях города. Занялись новые пожары; война вступила за стены Кербрайна. Внешняя стена, еще вчера возвышавшаяся могучей преградой против расползающейся заразы, получила ужасную рану на северном фланге – огромную брешь, заваленную кучами щебня и рухнувших каменных плит, закопченных или покрытых пепельно-серым налетом, как после удара молнии. В эту брешь, подобно чуме, вползали черные эквешские знамена. Над серыми и кремовыми крышами за разбитой стеной танцевало торжествующее пламя, на улицах мелькали фигурки людей, сталкивавшихся в беспощадной схватке. Защитники стены по-прежнему пытались отразить врага, хотя их теснили со всех сторон. Черные знамена продвигались все дальше, и еще больше их приближалось снаружи – как будто гниль поразила прекрасный цветок и теперь распространялась вокруг, приближаясь к самому сердцу. Внешняя стена была потеряна, первый рубеж обороны пал. Эквешцы ворвались в город.
– Но как? – страдальчески прошептал Керморван. – Эта стена должна была продержаться много дней, даже против такого полчища. Однако они уже заняли башню Вайды! Они посмели… Что за чародейство могло совершить это?
Элоф долго и пристально смотрел на зияющую брешь. Угли, тлевшие в его памяти, внезапно вспыхнули ярким пламенем. Он как будто оказался на склоне другого холма, над другим обреченным городом, и эхо от удара молнии еще звенело в его ушах.
– Чародейство, можешь не сомневаться, – выдохнул он, охваченный черным гневом. – Ибо так пал и мой город. Если раньше у меня имелись какие-то сомнения, то теперь их не осталось. Он здесь! Это он вызвал молнию, обрушившую стену!
– Тот гром, который мы слышали? – пробормотал Керморван и недоуменно покачал головой. – Но обрушилась лишь внешняя стена, а ведь внутренние находятся в худшем состоянии. Почему он не разбил их все сразу?
– Потому что заклинание истощает его силу. Он должен танцевать до изнеможения, в тяжелом костюме и маске, и призывать великие силы – гораздо большие, чем в битве при Эшенби, когда ему нужно было поразить лишь одного человека, а не крепостную стену. Сегодня он уже ничего не сможет сделать, но завтра…
– Завтра на рассвете его танец прекратится навсегда, – хрипло прошептал Керморван. – Взгляните туда!
Острые глаза воина сузились. Он смотрел на крышу захваченной башни, находившуюся сейчас почти на одном уровне с ними. Элоф проследил за его взглядом. Даже на таком расстоянии можно было разглядеть фигуры захватчиков: некоторые были облачены в черно-белые доспехи и держали копья, но большинство носило просторные балахоны и широкополые шляпы эквешских шаманов. Среди них выделялся один человек в простой черной мантии без украшений, хотя его голову закрывала огромная маска с птичьим клювом. Он поднялся к зубцам бастиона и вскинул руку повелительным жестом. Эквешские рога нестройно взвыли, и дымный луч солнца блеснул на клинке, описавшем широкую дугу, словно коса самой Смерти. Одна из грубых осадных платформ с рокотом катилась вперед к обороняемому участку стены. Первые воины уже изготовились к прыжку, когда со стены полетели абордажные крючья, и дымящаяся бочка с дегтем была выкачена по канатам в самый центр платформы. Сооружение моментально вспыхнуло. Тени корчились в пламени и падали с лестниц, как муравьи, застигнутые лесным пожаром. Затем защитники стены дружно потянули за крючья; платформа накренилась, сложилась вовнутрь и рухнула на разбегавшихся эквешцев. Но уже в следующее мгновение с башни прозвучал новый сигнал. Катапульты, манголеты и другие орудия выкатились вперед для следующей атаки. Валуны с грохотом ударялись в стены, сокрушали бойницы, крепостные зубцы разлетались смертоносными осколками. Град дротиков сыпался на парапеты, и пронзенные воины падали со стены на трупы своих врагов. Вперед выдвинулась другая платформа, вокруг которой роилось множество эквешцев. Но, приблизившись к пылающим останкам первой платформы, они, казалось, застыли в нерешительности. Черный клинок снова рассек воздух; боевые порядки эквешцев на мгновение смешались, а затем устремились вперед, словно муравьи, потревоженные веточкой в руках шаловливого ребенка. Еще до того, как платформа подкатилась к стене, толпившиеся на ней воины начали бросаться на выставленные копья защитников, накрывая их спотыкающейся, безумной волной. В полях за городом занялись новые пожары, и облака дыма затянули всю сцену.
Элоф отвернулся и прижал руку ко рту. В нем открылась огромная зияющая пустота, леденящий хаос, в котором исчезли все мысли и чувства. Но Керморван впился в него пронзительным взглядом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136