Ради них и ради тебя, ради своей цели – да, я готов рискнуть.
Илс рассмеялась.
– Этот твой мастер-кузнец чуть было не столкнул меня и Анскера в пропасть вслед за остальными. У меня есть кое-какие счеты с ним, кроме счетов со Льдом, которому он служит. Можешь не сомневаться, я пойду с вами.
Керморван улыбнулся как человек, неожиданно вышедший из затруднения, и легко вскочил на ноги:
– В таком случае для меня будет позором согласиться на меньшее! Пошли! У границы леса течет река – там мы сможем подкрепиться и разведать дорогу.
И он решительно зашагал вниз по склону. Илс торжествующе улыбнулась Элофу, но тот не нашел в себе сил разделить ее радость. Мужество и страх были вещами, с которыми ему постоянно приходилось сталкиваться; теперь оставалось лишь поражаться тому, как плохо он разбирается в них. На борту эквешской галеры и много раз с тех пор он видел, как Керморван совершает отчаянные поступки, и считал воина просто бесстрашным человеком, обращавшим так же мало внимания на опасность, как сам Элоф – на ожоги во время сложной работы в кузнице. Это качество восхищало Элофа, но казалось ему каким-то нечеловеческим, бесконечно далеким, невозможным для подражания. Сейчас Керморван впервые открыто выказал свой страх. Очевидно, это была самая гибельная опасность для воина, страх, знакомый ему с раннего детства, – однако он с видимым спокойствием пошел навстречу тому, чего боялся больше всего. Как ему удалось добиться этого? Возможно, отыскав… нет, взрастив в себе еще худший страх – перед позором и бесчестьем. Элоф вздохнул. Какой страх для него самого был хуже, чем страх встречи со своим бывшим мастером, чей клинок, выкованный самонадеянным подмастерьем, ныне сеял ужас и смятение в душах людей. Обратив этот клинок против него, мастер-кузнец, несмотря на черноту своих помыслов, лишь свершит правосудие. Чего можно бояться больше, чем этого?
Темная стена леса надвигалась на них снизу. Путешественники поравнялись с кронами деревьев задолго до того, как достигли ложа долины, восхищаясь их огромной высотой и плотностью лиственной крыши.
– По ней как будто можно идти! – воскликнула Илс.
– Вряд ли это будет безопаснее, – сухо отозвался Керморван.
Хотя день был еще в полном разгаре, солнце то и дело пряталось за крутыми стенами лощины, и древний сумрак окутывал лес тенистым покрывалом. Лишь на самой окраине деревья играли ярко-зеленой листвой в солнечных лучах; массивная громада леса вздымалась позади сплошной стеной черноты. Однако когда они остановились перекусить в тени высоких ив, склонивших ветви над речным берегом, все вокруг, казалось, дышало миром и покоем.
– Отсюда уже недалеко, – ободряюще произнес Элоф после окончания скудной трапезы. Он наклонился, чтобы наполнить мехи для воды из прозрачной речушки, сбегавшей по склону лощины. Немного ниже по течению вода с шумом падала в прорытое русло между корнями двух больших елей, стоявших как привратные башни. Керморван, жевавший кусочек вяленого мяса, выразительно приподнял брови, но промолчал.
– Самое большее, несколько миль, – добавил Элоф. – А потом легкая дорога через холмы. Думаю, мы выйдем из леса еще до наступления темноты.
– Если наш путь будет прямым. – Керморван встал. – Ладно, нечего рассиживаться. Все готовы? Хорошо! Но сохрани нас Керайс, если бы у нас был выбор…
Повернувшись, он погрузился в сумрак леса как пловец, ныряющий в глубокую воду. Илс и Элофу, стоявшим совсем рядом, показалось, будто деревья поглотили его.
Они торопливо двинулись следом. Их сразу же обступил густой подлесок: мечевидные папоротники, хвощи, веерные папоротники, высокая медвежья дудка с белыми и желтыми соцветиями, спутанные заросли ежевики, купы ирисов и множество других, неизвестных им растений. Низкие ветви орешника, клена и горной сирени лезли им в лицо. Керморван, державшийся в нескольких шагах впереди, скользил между деревьями с легкостью опытного лесника, и, следуя за ним, они всякий раз обнаруживали, что он выбирает наилучший путь. Илс, самой низкорослой из них, было проще всего, но Элоф, постоянно смахивавший пыльцу со слезящихся глаз, время от времени поглаживал рукоять меча, сгорая от желания прорубить себе дорогу. Однако он хорошо помнил уроки Керморвана и воздерживался от этого. Нет необходимости делать их след более заметным, если по нему могут пройти другие. Он чувствовал, как местность постепенно понижается; свет послеполуденного солнца проникал сюда как через прохудившуюся кровлю, разделяясь на косые лучи среди древесных стволов.
– Здесь должны быть глухие уголки, куда никогда не достигает дневной свет, – пробормотал он и передернул плечами. Даже ветер, шуршавший в листве, остался где-то высоко. Внизу наступила странная, гнетущая тишина.
– А как же! – рассмеялась Илс. – И что бы ты делал, если бы с тобой не было одного из дьюргаров, а? Моим глазам впервые вольготно с тех пор, как вы, узкоглазые люди, вывели меня наружу. В этой прекрасной тени я могу различать знаки на растениях и камнях, незаметные для вас. Даже грибы на гнилых пнях освещают мне путь. Так чем же я хуже вас, могучих воинов?
– Да ничем! – рассмеялся Элоф. Внезапно он почти до боли обрадовался обществу Илс, с ее язвительным юмором, жизнерадостностью и каменной невозмутимостью. Охваченный внезапным чувством, он протянул руку и обнял ее за плечи. В ответ она несильно двинула его кулаком в живот:
– Руки прочь, молодой человек! По крайней мере до тех пор, пока ты не искупаешься в чем-то более чистом, чем морская вода.
Элоф беззлобно рассмеялся. Они были друзьями начиная с первого дня, проведенного в кузнице Анскера.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136