Он говорил, что намеренно упрощает стиль, стараясь «в современн
ом переводе, на нынешнем языке, более обычном, рядовом и спокойном», перед
ать хоть некоторую часть того неразделенного мира, хоть самое дорогое Ч
издали, из веков отмеченное евангельской темой «тепловое, цветовое, орг
аническое восприятие жизни».
Ранней весной 1956 года Пастернак дал полную рукопись романа в редакции жур
налов «Новый мир», «Знамя», а потом и в издательство «Художественная лит
ература». Летом на дачу в Переделкино приехал сопровождаемый представи
телем иностранной комиссии Союза писателей сотрудник итальянского рад
иовещания в Москве, коммунист Серджио Д'Анджело. Он попросил рукопись дл
я ознакомления и в этой официальной обстановке получил ее. К автору руко
пись не вернулась. Анджело передал её итальянскому коммунистическому и
здателю Дж. Фельтринелли, который, ввиду того что международная конвенци
я по авторскому праву в то время не была признана СССР, мог печатать роман
без его разрешения. Тем не менее он известил Пастернака, что хочет издать
роман на итальянском языке. 30 июня 1956 года Пастернак ответил ему, что будет
рад, если роман появится в переводе, но предупреждал: «Если его публикаци
я здесь, обещанная многими журналами, задержится и Вы её опередите, ситуа
ция будет для меня трагически трудной».
Издание романа в Советском Союзе стало невозможным вследствие позиции,
занятой руководством Союза писателей. Она отразилась в коллективном пи
сьме членов редколлегии «Нового мира», подписанном А. Агаповым, Б. Лаврен
евым, К. Фединым, К. Симоновым и А. Кривицким, и определила отечественную су
дьбу Книги на 32 года вперед. В Италии же тем временем перевод был успешно с
делан, и, несмотря на то что А. Сурков специально ездил в Милан, чтобы от име
ни Пастернака забрать рукопись для доработки, Фельтринелли 15 ноября 1957 го
да выпустил книгу в свет. Вскоре им были выпущены два русских издания, обе
спечившие ему авторское право во всем мире, кроме СССР. К концу 1958 года рома
н был издан на всех европейских языках.
В это время Пастернак написал автобиографический очерк «Люди и положен
ия» и заканчивал стихотворную книгу «Когда разгуляется». Работа шла в на
пряженной обстановке вызовов, писем и тревоги. Он дважды тяжело болел и б
олее полугода провел в больницах и санатории. Волнения и страдания не по
влияли на приподнято просветленное ощущение единства со всем миром, ясн
ое восприятие истории и жажду успеть еще многое сделать.
Летом 1958 года он писал Н. А. Табидзе:

«Я думаю, несмотря на привычн
ость всего того, что продолжает стоять перед нашими глазами и что мы прод
олжаем слышать и читать, ничего этого больше нет, это уже прошло и состоял
ось, огромный, неслыханных сил стоивший период закончился и миновал. Осв
ободилось безмерно большое, покамест пустое и не занятое место для новог
о и еще небывалого, для того, что будет угадано чьей-либо гениальной незав
исимостью и свежестью, для того, что внушит и подскажет жизнь новых чисел
и дней. Сейчас мукою художников будет не то, признаны ли они и признаны ли
будут застаивающейся, запоздалой политической современностью или влас
тью, но неспособность совершенно оторваться от понятий, ставших привычн
ыми, забыть навязывающиеся навыки, нарушить непрерывность. Надо понять,
что все стало прошлым, что конец виденного и пережитого был уже, а не еще п
редстоит.
Надо отказаться от мысли, что все будет продолжать объявляться перед тем
, как начинать существовать, и допустить возможность такого времени, ког
да все опять будет двигаться и изменяться без предварительного объявле
ния. Эта трудность есть и для меня. «Живаго» это очень важный шаг, это боль
шое счастье и удача, какие мне даже не снились. Но это сделано, и вместе с пе
риодом, который эта книга выражает больше всего, написанного другими, кн
ига эта и её автор уходят в прошлое, и передо мною, еще живым, освобождаетс
я пространство, неиспользованность и чистоту которого надо сначала пон
ять, а потом этим понятым наполнить».

С 1946 года Нобелевский комитет шесть раз рассматривал кандидатуру Пастер
нака, выдвинутую на получение премии. В седьмой раз, осенью 1958 года, она был
а ему присуждена «за выдающиеся достижения в современной лирической по
эзии и продолжение традиций великой русской прозы».
В политическом комментарии присуждение премии было произвольно и одно
значно связано с выходом романа «Доктор Живаго», не изданного в СССР и як
обы антисоветского.
Разразился чудовищный скандал. Отчет о «Деле Пастернака», в котором ничт
о не соответствовало реальному положению вещей, занял бы сотни страниц.

То что присужденная ему почетная награда была обращена в позор и бесчест
ие, стало для Пастернака глубоким горем. Он был вынужден отказаться от пр
емии «в связи с тем, какой смысл ей придан в обществе, к которому он принад
лежит».
Переиздания его переводов были остановлены, сделанный осенью 1958 года пер
евод «Марии Стюарт» Словацкого не решались опубликовать, театральные п
остановки прекращены или, если шли, то без упоминания имени Пастернака.
Только летом 1959 года с трудом удалось получить заказ на новую работу Ч пе
ревод «Стойкого принца» Кальдерона.
Но Пастернак недаром писал, что нужно

…быть живым, живым и только,
Живым и только до конца.

Вскоре он начинает работать над пьесой «Слепая красавица» о крепостном
театре в России. Говоря шире Ч о крепостном праве, реформах 1860-х годов и су
дьбе русского художника.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30