Я, благодаря какому-то Ц девятому, что ли, Ц чувству, понимал, что
именно он сейчас пишет. Как будто сам водил его рукой.
Только не думайте, что это было зрение. Во-первых, оно у меня не настолько о
строе, а во-вторых, есть все-таки предел и моему любопытству!
«Здравствуй, мама! Ц как мне думалось, писал он. Ц Пишу тебе это письмо из
вагона метро, поэтому заранее прошу прощения за неровный почерк. У меня в
се нормально. На работе нас недавно…» Ц и еще пару страниц подобной трог
ательной ерунды.
За этим занятием я и оставил его, а сам вернулся к своим… К своим…


(Ритуал четвертый, дополните
льный)

… Их купил один негр. На Арбате. За двадцать долларов.
Ц Матрошка? Ц полуутвердительно спросил он, выпрастывая из кармана па
льто черную, как гуталин, лапу, и протягивая ее раскрытой ладонью вперед. Л
адонь имела грязновато-серый оттенок, словно гуталина на все тело не хва
тило.
Ц Ага, матрешка, Ц послушно кивнул Степан.
Ц Зьюганофф? Ц спросил негр, указывая огромным, как сегмент бамбуковой
удочки, пальцем на верхнюю, отдельно стоящую половинку самой большой мат
решки.
Ц Фак офф! Ц в тон ему ответил Степан и тихо засмеялся. Он уже успел подле
читься с утра, и теперь весь мир представлялся ему в виде большого хруста
льного шара, внутри которого он чувствовал себя спокойно, прозрачно и те
пло. Ц Он, сволочь! Кто ж еще…
Покупатель громко, с акцентом засмеялся непонятно чему, запрокинув голо
ву и оскалив в улыбке белоснежные зубы. Словом, засмеялся так, как это умею
т делать только негры…

«Да… уж…, Ц подумал я, невольно цитируя незабвенного отца русской демок
ратии, и для пущей убедительности повторил, Ц да…»
Признаться, как раз чего-то подобного я от Валерьева и ожидал. И не испыты
вал по этому поводу особой гордости: Валерьев, как я когда-то сам для себя
сформулировал… как же это?. , о! всегда предсказуем в своей непредсказуемо
сти.
Может быть, со временем все это приестся, и я с первых страниц научусь пред
сказывать, чем же автор хочет удивить меня в финале. Но пока все, что я чита
л у него, мне очень нравилось.
На этой оптимистической мысли я закрыл книжку, заложив страницу октябрь
ским проездным, положил на колени и…
Потом, будто дойдя до середины дороги, посмотрел направо…
Потом снова себе на колени…
И с ужасом понял, что начинаю волноваться. А может быть, даже краснею.
С обложки книги, выглядывая между обтекающими его строками краткой библ
иографической справки, улыбаясь черно-белыми глазами, смотрел автор.
Он же, только в цвете и в профиль, сидел по правую руку от меня и что-то запи
сывал в блокнот. Чем черт не шутит, может быть, он как раз сейчас, на моих гла
зах, грудился над третьей частью «Арахно»!
С путающей неизбежностью я ощутил, что сейчас заговорю.
Две неиспользованные возможности за один вечер Ц это было бы слишком да
же для меня! Я уже заплатил лань своей глупости и нерешительности, когда с
мотрел, как девушка моей мечты уходит в вагонную даль, унося с собой сладк
ий аромат лаванды.
И я был недостаточно скуп, чтобы платить дважды! Я не дам своему любимому п
исателю вот так просто просидеть рядом со мной еще пару остановок, испис
ать еще пару страниц и навсегда исчезнуть из моей лизни, чтобы потом неув
еренно, словно маскируя неловкость, улыбаться мне с обложки очередной кн
иги.
Ни. За. Что.
Еще не имея представления о том, что сейчас буду говорить, я пе
реместился, не теряя контакта с сиденьем, в сторону писателя и даже откры
л рот.
К моему удивлению, начать разговор мне так и не удалось.
Валерьев Ц я был уверен, что это он Ц видимо, краем глаза заметил мое дви
жение. Он отложил блокнот, втиснув похожую на дирижабль ручку между пруж
инками, и произнес, обращаясь, очевидно, ко мне, но глядя почему-то прямо пе
ред собой:
Ц Ты никогда не замечал, что из всего многообразия отражающих поверхно
стей, с помощью которых человек подглядывает за собой, наиболее правдиво
й является оконное стекло в вагоне метро?
Ц Что? Ц из всего многообразия возможных вариантов начала разговора, э
тот показался мне наиболее неожиданным. Я настолько опешил, что не улови
л суть вопроса.
Ц Посмотри, Ц предложил писатель, подбородком указав на окно, напротив
которого мы сидели. Стекло было мутным, заметно неровным, в одном месте от
него был отколот небольшой фрагмент. Оно напоминало почти собранную гол
оволомку, в которой не хватало последнего кусочка. За окном, похожие на ув
еличенные под микроскопом кровеносные сосуды, проносились причудливо
переплетенные канаты силовых кабелей. Изредка вспышки сигнальных фона
рей разрубали на сегменты тьму, тесным кольцом окутавшую поезд. Ц Видиш
ь свое отражение? Ц спросил Валерьев. Голос его был тихим и очень спокойн
ым. Ц Смотри внимательнее. Именно в этом стекле человек видит себя таким
, какой он есть в действительности. Оно отражает его внутреннюю сущность.
Видишь?
Я посмотрел на свое отражение довольно внимательно, но никакой внутренн
ей сущности в нем не заметил. Лицо как лицо, я видел его таким всякий раз, ко
гда смотрелся в зеркало. С утра, может, чуть менее причесанным, а в воскрес
енье вечером Ц чуть более небритым, но в целом Ц всегда одним и тем же. Се
йчас изображение, конечно, слегка деформировалось из-за искривленности
стеклянной поверхности, но ничего особо выдающегося в этом не было. Шея к
азалась неестественно вытянутой, голова, наоборот, немного «сопритюкну
той», словно по ней легонько вдарили кирпичом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18