После этого наступило короткое молчание, но Питер был настроен решительно.
– Я жду тебя, – жарким шепотом произнес он.
– Где? – Джастина деланно удивилась.
– Я уже сказал тебе. Ты сама понимаешь.
– Ты с ума сошел! – Джастина намеревалась положить трубку.
– Но я прошу тебя.
– Я еще раз повторяю: нет!
Ее голос был тверд и непреклонен. Это начинало его злить.
– Слушай, выходит какой-то глупый спор…
– Какой спор?
– Я хочу тебя видеть! – он сорвался на крик и тут же сдержал себя, увидев боковым зрением ухмылку на лице парня, который делал вид, что занят изучением журнала, но на самом деле внимательно прислушивался к разговору Питера.
– Твоя жена приехала? – неожиданно спросила Джастина.
– Нет, а что?
Питер не ожидал такого вопроса: надо бы было что-нибудь соврать, но времени выдумывать у него не было.
– Так что? Поехал топить свое горе в кабак? А я думала, что ты настоящий мужчина!
– А кто я по-твоему?! – заорал Питер.
– Ты слабак, – тихо произнесла Джастина.
– Так почему же ты влюбилась в слабака? – Питер пытался язвить.
– Мне все равно – я не собираюсь больше встречаться с тобой, – ответила Джастина.
Питер швырнул трубку и выскочил на улицу, громко хлопнув стеклянными дверями.
Джастину всю колотило, перед глазами поплыли разноцветные круги. Она пожалела, что вывалила на пол все книги сразу: руки у нее опустились и больше не было никакого желания заниматься уборкой.
Стоял теплый осенний день. Джастина сидела во дворе на белом пластиковом стуле и читала книгу.
Питер, пошатываясь после бессонной ночи, вышел из дома и поморщился от яркого света. Он сразу же заметил во дворе Джастину и на правах соседа, вошел во двор Хартгеймов. Кивнув служанке, которая убирала во дворе, он пошел к дому.
Джастине только-только с трудом удалось сосредоточиться на содержании книги, когда она услышала за своей спиной:
– Объясни мне, пожалуйста, почему ты боишься меня?
Джастина обернулась и увидела стоящего рядом с ней Питера.
– Не сердись, – ласково сказала она: как бы там ни было, ей было приятно видеть его, – я была немного расстроена.
– И поэтому ты повесила трубку? Она отрицательно покачала головой.
– Вспомни, как ты разговаривал со мной: будто ты полицейский, а я воровка. Питер, так разговаривать нельзя. Садись.
Он присел на другой стул, который стоял напротив.
– Но почему, почему у нас с тобой так все складывается? – расстроенно спросил он.
Ему хотелось подойти поближе и обнять ее за плечи.
– Я давно думаю над этим и не могу найти ответа, – Джастина смотрела прямо в его глаза. – Помнишь, как было у нас раньше: мы не могли друг без друга, но и вместе быть не могли. Я понимаю, что ты скажешь не надо ворошить прошлое, прошли годы, но согласись – сейчас мы любим друг друга так же как и прежде, но тем не менее не можем найти гармонию. А отсюда постоянные разлады.
– Но зачем нам рвать наши отношения, когда мы так счастливы вместе? – спросил Питер.
Она покачала головой.
– Нет, мы не счастливы.
– Я устал, больше не могу, – он закрыл свое лицо руками.
– Я вот что тебе скажу, Питер…
– Что еще? – он нервничал.
– Ты знаешь, что в прошлом я – актриса. Казалось бы, за свою предыдущую жизнь я могла бы привыкнуть ко лжи, но сейчас это все не так. После того как ты приехал, мне приходится постоянно лгать Лиону. От этого становится противно на душе, у меня появляется отвращение к себе, я себя ненавижу. Я несколько раз порывалась все рассказать Лиону. Но не смогла. Мне кажется, что он не заслужил этого. Я больше не могу раздваиваться, поэтому нам нужно расстаться.
Питер помолчал.
– Да, я тоже хотел рассказать все Ольвии, но не смог.
Он произнес эти слова и почувствовал, что лжет. На самом деле он никогда не думал об этом. Он конечно же чувствовал свою вину, но признаться… Нет! На это у него не хватило бы смелости.
Джастина подняла на него глаза.
– Это не может больше продолжаться, – ее голос звучал уверенно и твердо.
Питер опустил голову. «Возможно она права: так не может продолжаться долго. В один прекрасный момент надо было бы все равно что-то решать». Ему было очень жаль, но он понимал, что быть вместе они не могут. Теперь у каждого из них своя семья и супружеские обязанности, тем более что у Джастины двое детей, а это из жизни нельзя вычеркнуть так просто.
– Когда-то ты сказал одну фразу, – продолжала Джастина, – которую я не забуду никогда.
Питер непонимающе посмотрел на нее.
– Вспомни: «Всякая любовь – пьеса, в ней есть свое начало, кульминация и финал».
– А, – Питер устало усмехнулся, – ну и что ж, с этим невозможно спорить, – он решительно поднялся. – Я возьму себя в руки, у тебя больше не будет причин обижаться на меня, – он посмотрел ей в глаза. – Но только об одном прошу: давай останемся такими друзьями, как были прежде.
Джастина посмотрела на него и улыбнулась.
– Прежде чего?
Питер опустил руки.
– Да, действительно смешно… – Питер был совсем мрачный. – Ну все, я, пожалуй, пойду. Надо идти.
Он сделал один шаг. Джастина молчала. Ему жутко не хотелось уходить, однако все уже решено: возвращаться к старому было бы просто глупо. Питер медленно шел в сторону калитки. Он ждал, надеялся, что Джастина остановит, позовет его, попросит вернуться назад. Но она не произнесла ни слова.
Питер вышел на улицу. «Ну что ж, хорошо. Наконец-то я могу вздохнуть спокойно. Наконец».
Джастина встала и пошла к дому. На нее снизошло леденящее спокойствие: Все, кончено. Она теперь будет жить как и жила, вновь обретя покой и семью. Ей не придется больше врать, а потом мучиться и не спать ночами, нервничать. Все, Лион, только он и никого больше.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104