– Что здесь случилось? – спросил он и тут же воскликнул:– О, боже мой! – увидев Флин, он направился к ней.– Не со мной, с капитаном, – остановила она доктора.Он на мгновение задержался на ней взглядом, сразу увидев и окровавленную форменную рубашку, и забрызганные кровью лицо и волосы, и ладонь, прикрывающую большую, но не опасную для жизни рану на плече. И поспешил к Кирку. Флин вошла в лифт, и двери за ней закрылись.А Маккой опустился на колени рядом с капитаном.– Джим, дружище, не волнуйся, сейчас мы тебя доставим в лазарет.А Кирк с удивлением прислушивался к своему молотоподобному пульсу – кажется, никогда еще он не звучал так громко и так ритмично.– Дружище, я…– Тихо!– Ты был прав по поводу того, о чем мы с тобой говорили. Я скажу Хантер.– Заткнись! Ты должен лежать тихо. О каком разговоре ты думаешь?Маккой обследовал трикодером грудную клетку Кирка. Сердце не затронуто, но артерия разорвана чуть ли не наполовину, а о пробитом легком можно было догадаться с первого взгляда, без всякого обследования.Положение тяжелое, но не безнадежное. Срочно нужен кислород, а затем аппарат искусственного дыхания, и чем скорее, тем лучше.– Где твоя команда скорой помощи? – нетерпеливо спросил Спок.– Они в пути, – попытался защитить своих людей доктор, хоть и сам злился на них за проволочку. Он уже поверил, что спасет Джима.Но что это? Из трикодера послышался громкий сигнал опасности. Маккой сразу же подумал об отравлении, но цифры на шкале данных не имели ничего общего с ядом, и вообще доктор никогда не встречал ничего похожего на этот сигнал опасности. Что за чертовщина?А Кирку показалось, что кровь залила ему глаза, и он различал перед собой лишь тусклую пелену.– Я ничего не вижу, – беспомощно пожаловался он.Спок схватил его за руку, цепко обжал ее своей ладонью и открыл все чувственные и психические щиты, которыми он оградил себя за долгое время пребывания среди землян.– С тобой все будет в порядке, Джим, – заверил вулканец. Он поднес свою правую руку к виску друга, замыкая и телепатическую, и мистическую связь, превращая два разных тела в единый организм. Боль, страх, сожаление волной нахлынули на него, и он принял их с готовностью, зная, что это принесет облегчение Джиму.«Мои силы – тебе, – шептал он так тихо, чтобы никто не мог услышать. – Мои силы – тебе, моя воля – тебе».Маккой видел, как опускались веки Спока, как закатились его глаза, но не мог уделить ему должного внимания. Наконец двери лифта широко распахнулись, и команда скорой помощи, вооруженная всем необходимым оборудованием, вывалила на мостик в полном своем составе.– Скорей ко мне! – запоздало прокричал Маккой.Без его участия к агонизирующему телу Кирка был пристегнут травматический блок, и живительный кислород на короткое время поддержал сердце, согрел замерзающие конечности. Казалось, что и боль несколько ослабела, «но взгляд Кирка все больше затуманивался, тускнел.– Спок? – чуть слышно прошептал он.– Я здесь, Джим.Рука друга мягко прижалась к виску и щеке. Джим чувствовал, как из нее вливается в него сила нерасторжимой близости, поддерживающая его жизнь. И, не видя Спока, он каким-то рассудочным чувством знал и понимал все, что творится в душе друга, искаженной болью и страхом за него, Кирка.Он сознавал, что умирает и что вместе с ним умирает и Спок, отдавая ему последние силы в безнадежной попытке спасти его. Спок уже сделал свой выбор, надо было выбирать и ему – капитану Джеймсу Кирку.– Спок, – прошептал он, – позаботься о моем корабле, – и собрав последние силы, какие еще были в нем, резко дернулся и вывернулся из контактирующих объятий Спока.Толчок от внезапного прекращения оттока энергии был таким сильным, что отбросил Спока назад, к холодной стене переборки. И он лежал, прижавшись щекой к полу, широко раскинув руки, ощущая, как с каждым толчком сердца из него уходили отголоски боли Джима Кирка. Но попытавшись открыть глаза, он ничего не увидел перед собою, кроме серой пелены тумана. Тогда он усиленно заморгал и вскочил на ноги, пытаясь скрыть неожиданно навалившуюся слабость. Неподвижное тело Кирка лежало на носилках, накрытое газообразным колпаком с респиратором: оно дышало, но в его дыхании не было признаков жизни. А глаза Кирка – немигающие, широко открытые – заволокла серебристо-серая безжизненная пелена.– Доктор Маккой?– Не сейчас, Спок.Спок почувствовал, как все его тело пронизала холодная дрожь, и он судорожно сжал кулаки, пытаясь унять ее и почти бессознательно наблюдая, как люди Маккоя вкатывают тележку с телом Кирка в лифт, как пара других медиков склонилась над потерявшим сознание Брайтвайтом, чтобы и его унести в лазарет. Но Брайтвайт был жив, тело капитана тоже могло жить неопределенно долгое время под аппаратом искусственного дыхания.Но Спок знал, что его друг, капитан Кирк, умер. * * * Мандэла Флин прислонилась спиной к задней стенке лифта, закрыла глаза и попыталась сосредоточиться на своем ранении. Ясно было, что пуля прошла по диагонали от левой ключицы до нижнего ребра, где и застряла куском расплавленного свинца. Жизненно важные органы, кажется, не задеты, но ее ключица снова раздроблена.Мандэла выругалась: пуля, как в копеечку, попала в то же самое место, которое два года тому назад облюбовала шрапнель. А это означало, что придется потратить месяц на лечение и навсегда простится с надеждой избавится от старого шрама, с надеждой вернуть былую силу и мышцам, и костным тканям…Кровяное давление резко понизилось, и вместе с ним поутихла и боль, но потом ее приступы возобновились. Мандэла всеми силами старалась удержаться на невидимой грани между потерей сознания от упадка давления и терпимостью к разрастающейся внутри нее боли.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82