И не представляю, как она отнесется к моему обращению, если даже вы не будете против.Он наклонился вперед и горячо заверил:– Капитан, я никогда не лгал вам, не лгу вам и сейчас. Вы можете узнать у капитана Хантер, разговаривал ли я с ней по этому поводу. А она не из тех, кто говорит не правду.Кажется, Зулу высказал все, что хотел, и ему оставалось только ждать, что ответит капитан.– Мистер Зулу, а что будет, если Хантер откажет вам или если Звездный Флот уже нашел нужных ей людей?– Я приму это как должное, капитан, но этого я боюсь больше всего.Впервые за все долгое время разговора капитан Кирк улыбнулся, и никогда и ничья улыбка так не радовала Зулу.– Я тоже не знаю, как Хантер отнесется к вашему предложению, но если она откажет вам, то долго еще ей придется искать того, кто хотя бы наполовину заменит вас. * * * Обычно долгая процедура перевода произошла с такой стремительной быстротой, на какую Зулу не мог и надеяться. С «Аэрфена» согласие на его перевод было получено сразу же. Зулу даже предположил, что оно продиктовано отчаянным положением корабля, но Кирк заверил его, что капитан Хантер берет его на свой корабль, учитывая его прошлые и… будущие заслуги. Задержку могло вызвать только официальное оформление перевода. Но как только красная черта его данных пройдет сквозь бюрократическую машину, он может перебраться на борт «Аэрфена».И вот, спустя каких-то пять часов после разговора с Кирком, он стоит посреди своей пустой каюты с вещмешком за спиной, с коробкой, набитой разной вещевой мелочью, у ног и с мечом самурая в руках.Недолгая минута прощания со своим, теперь уже былым, приютом, и Зулу, пройдя несколько шагов по коридору, осторожно постучался в дверь каюты Мандэлы. Из-за двери тут же послышалось:– Войдите.Щелкнул открывшийся замок, и он вошел в полутемную каюту.– Что случилось? Кому я понадобилась? – спросила Мандэла, натягивая на себя форменную рубаху.– Все в порядке, – успокоил ее Зулу. – Это я. Руки Мандэлы были уже продеты в рукава, а пояс рубахи закрывал ей нижнюю часть лица, видны были только глаза и лоб, прикрытые распущенными прядями волос.– О, привет! – проговорила она. – Как вижу, ты пришел ко мне во всеоружии, чтобы позвать с собой на войну? – она сняла рубаху, бросила ее на стул поверх брюк и ярче засветила свет, отчего ее рыжие волосы засверкали золотыми искорками. Искорки сверкали на ее плечах, на груди и, кажется, на спине. Хикару очень хотелось верить, что он был один из не очень многих, кто видел ее такой. Приветливая улыбка исчезла с ее лица.– И все-таки ты выглядишь так, будто что-то у тебя не так. Что с тобой, Хикару? Садись, рассказывай.Она отодвинулась к переборке, освобождая ему место, и он присел на краешек койки. А Мандэла, оставаясь под одеялом, подтянула к груди коленки и обвила свои руки вокруг его шеи.– Иди ко мне, – позвала она. – Что случилось?– Это произошло, – ответил он, – я попросил перевести меня в эскадрилью Хантер.– И она приняла тебя! – торжественно произнесла Мандэла. Он молча кивнул.– Да ты должен кувыркаться от радости. Что может быть лучше?– А я, как всегда, сомневаюсь, не сделал ли я ошибки.– Хикару, нет слов, «Энтерпрайз» – прекрасное место работы, но ты был прав, предположив, что тебе нужен разносторонний опыт.– Да я не это имею в виду, я не о профессиональном опыте. Речь идет о личном.Она отвела свой взгляд в сторону, потом посмотрела прямо в его глаза, взяла за руку.– Я понимаю, что ты имеешь в виду, – привязанность к кому-то.– Прости, – сказал он. – Я знаю твое состояние и не хочу тебя лишний раз тревожить. Просто я зашел к тебе, чтобы сказать «прощай» и передать тебе мой меч. Вес его за пределами допустимого веса личных вещей, и я не могу взять его с собой.Мандэла с почтительностью приняла подарок – это был древний меч с острым клинком, с рукоятью тонкой работы.– Спасибо, – сказала она и спрятала лицо между колен. Хикару показалось, что она плачет.– Мандэла, что-то не так? Прости меня. Она отчаянно Помотала головой, не глядя на него, нашла его руку своей, прикрыла ее, останавливая его извинение. А когда подняла голову, на лице ее блуждала улыбка, хоть глаза были в слезах.– Нет, – сказала она. – Это ты прости меня. Все так прекрасно. Ты видишь – я улыбаюсь, но не по поводу твоего меча, а просто такая уж я, и с этим ничего нельзя поделать. Постой! Она положила меч на стул, поискала что-то торопливым взглядом:– Я тоже подарю тебе… Вот…На среднем пальце ее правой руки было надето массивное золотое кольцо с рубином, отбрасывающим те же искры, что и ее рыжие волосы. Мандэла никогда не расставалась с ним, снимая только во время тренировок на уроках по дзюдо. Она сняла его со своего пальца и надела на безымянный палец Зулу. И ему почему то вспомнилось. Как она рассказывала о теории секса, о символах секса в виде ножей и мечей, замков и ключей и, конечно же, разного рода колец. И как ему помнится, рубин означает возрастное неравенство.Они спокойно смотрели друг дружке в глаза.– Это значит, что ты имеешь в виду то же самое, о чем ты мне говорила? – с трудом ворочая пересохшим языком, спросил он.– Я всегда говорю и делаю то, что имею в виду, – ответила она. – А ты не передумал?– Я… я не знаю.– Это не прибавит тебе проблем, и я хочу, чтобы ты не передумал.– Я полюбил тебя, как только ты появилась на корабле, – с отчаянием проговорил он, – но ведь я ухожу.Она положила свои руки ему на плечи:– Изменишь или не изменишь ты свое решение, мне от этого легче не станет. Я люблю тебя, Хикару! И я не знаю, о чем мы больше будем жалеть… о том, что любили, или о том, что боялись любить?Она погладила его щеку, челюсть, ложбинку шеи.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82