Настоятельного предписания Кутузова Винценгероде так и не исполнил.
На возвратившегося к корпусу Давыдова он продолжал смотреть волком. Сначала, скривясь от неудовольствия, правда, пообещал, что вернет ему отряд, но тут же оговорился, что исполнить это быстро нельзя, поскольку, дескать, бывшая его поисковая партия рассеяна сейчас по разным местам.
Давыдов, оказавшийся не у дел, терпеливо ждал.
Винценгероде тянул время под разными предлогами, а потом, видимо, после смерти светлейшего посчитал, что его распоряжение теперь и вовсе потеряло силу.
Денис после очередной стычки с Винценгероде в сердцах отпросился в отпуск, который тот и дал незамедлительно, с видимым удовольствием. Предоставленной же ему возможности отдохнуть от ратных трудов он так и не использовал. Да и куда поедешь в эдаком-то состоянии?
Давыдов навестил лишь близких своих друзей и родственников — Ермолова, Раевского. Хотя он тяжело переживал потерю отряда, но никому, конечно, не показывал и виду, стараясь оставаться все тем же весельчаком и острословом, каким его знали и любили в дружеском офицерском кругу...
Вынужденное бездействие вскоре стало для Дениса Давыдова поистине нестерпимым. Тем более что события на военном театре становились угрожающими. Бонапарт, спешно сформировав новую армию, горел желанием не уступить русским своих европейских завоеваний.
«Наполеон подвигался; союзные армии шли к нему навстречу; надлежало ожидать сильного сшиба, — писал Давыдов. — Я хотел в нем участвовать с саблею в руке, а не в свите кого бы то ни было».
К тому же ему надо было во что бы то ни стало освободиться от недоброжелательной опеки барона Винценгероде. Выход был один: отпроситься снова в свой родной Ахтырский гусарский полк, который в это время входил в корпус генерала Милорадовича. Эту просьбу начальство уважило.
К ахтырцам Давыдов вернулся в самое горячее время. Упорные сражения гремели почти беспрерывно. Наполеон, предпринявший наступление, напирал всеми силами, русские и прусские войска самоотверженно отбивались и, в свою очередь, пытались контратаковать неприятеля.
Накал жарких боев красноречиво подтверждается формулярным списком Давыдова. Судя по нему, он участвовал в яростных сшибках — под Пределем 21 апреля, под Гартою — 22-го, под Этсдорфом — 23-го, под Носсеном — 24-го, под Юбигау — 25-го, под Дрезденом — 27-го...
В первых числах мая граф Милорадович, хорошо зная и ценя опыт Давыдова по командованию партизанской партией, поручил ему хотя и небольшой, но все же собственный отряд, составленный из четырех сводных эскадронов и части Татарского уланского полка.
Наконец Денис снова был в своей вольной партизанской стихии. Своодушевлением и страстью принявшись за дело, он водил отряд в поисковые рейды, отхватывал пленных, громил неприятельские тылы и средства сообщения, доставлял в штаб Милорадовича ценные сведения о перемещениях и замыслах французов. Кроме того, он оказал войскам графа большую помощь в кровопролитном двухдневном сражении под Бауценом 8 и 9 мая, совершив обходной фланговый марш неприятельских позиций и ударив всем отрядом в точно избранный момент. Успешно атаковал Давыдов французскую кавалерию и 10 мая под Рейхенбахом.
За эти бои Милорадович представил его к очередному генеральскому чину, реляционная бумага по сему поводу отправилась в главную императорскую квартиру, однако последствий не имела.
В этот период Наполеону удалось-таки потеснить союзные войска. Сначала он сумел вновь возвратить себе Дрезден, не так давно столь блистательно захваченный у неприятеля отрядом Дениса Давыдова, а потом продвинуться далее и занять своими войсками Бреславль.
Все это, конечно, не на шутку перепугало заносчивого Александра I и тугодумного Фридриха-Вильгельма III. Посовещавшись меж собою, они обратились к Бонапарту с предложением о перемирии, на что тот с готовностью согласился. Передышка явно была нужна обеим воюющим сторонам. 23 мая в Плесвице было заключено перемирие, прервавшее военные действия на два месяца.
За два истекших месяца обстановка в Европе во многом изменилась. Окончательно оформилась коалиция против Наполеона. К ведущим борьбу России и Пруссии присоединились Англия, Австрия и Швеция. Англия, по обыкновению своему, собиралась воевать деньгами. Австрия выставляла 110-тысячную армию, в основном ту самую, которая недавно сражалась на стороне Бонапарта. Кое-какие войска решил привести с собою и бывший наполеоновский маршал Бернадот, признанный в свое время под давлением французского императора наследным шведским кронпринцем и получивший с той поры скандинавское имя Карла-Юхана. У этого, конечно, были свои расчеты; он не прочь был возмечтать и о короне Франции, если общими силами союзников удастся свалить Наполеона...
К концу перемирия из войск коалиции были составлены три армии: Богемская (Главная) под командованием австрийского фельдмаршала Шварценберга, Силезская, над которой главноначальствовал прусский генерал Блюхер, и Северная, руководство над которой поручили шведскому кронпринцу Карлу-Юхану, то бишь Бернадоту. Кроме этих сил, выдвинутых в первую линию, как сказывали, была где-то в тылу, между Вислой и Неманом, предводительствуемая Беннингсеном так называемая Польская армия, почитаемая, должно быть, резервной. Основу новых формирований, притом твердую и прочную, везде составляли русские войска.
Общее главнокомандование над всеми армиями Александр I, видимо, в угоду Венскому двору, двойственная политика которого ему была хорошо известна, передал 42-летнему фельдмаршалу Карлу Филиппу Шварценбергу, числившемуся до недавней поры корпусным начальником у Наполеона.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161