В разгар дунайской кампании до него с великим опозданием дошло горестное известие из Москвы о том, что от нервической горячки скончался батюшка Василий Денисович...
...Вскоре русские войска провели еще несколько упорных сражений — и здесь же, под Шумлою, и в других местах. Во всех этих делах, исполняя все ту же должность бригад-майора авангарда, принимал участие и Денис Давыдов.
В придунайском краю в эту пору зной стоял невозможный.
И без того заносчивый и крайне неуравновешенный граф Каменский 2-й то ли по причине жары, то ли по причине наследственного умственного расстройства в последнее время сделался совершенно нетерпимым. По малейшему поводу, а то и без оного он приходил в злобу и бешенство, от коих страдали и нижние чины, и офицеры, и генералы. Многие способные командиры были своевольно удалены Каменским из Дунайской армии или, не выдержав его крутости и жестокосердия, сами вынуждены были взять абшид.
Даже такой на удивление покладистый и добродушный человек, как Кульнев, не смог в конце концов вытерпеть необузданного нрава и несправедливых нападок главнокомандующего. Под Рущуком в припадке гнева Каменский, когда Яков Петрович попытался его урезонить, сорвался на истошный крик:
— Прочь!.. Убра-ать!.. Обезоружить!.. Арестова-ать!..
Кульнев трясущимися руками отстегнул с пояса свою саблю с надписью «За храбрость» и кинул ее под ноги главнокомандующему.
— Вы можете отнять ее у меня, граф, — сказал он глухо, — но помните, от вас своего оружия более не приму.
На другой день уязвленный Кульнев уехал из армии.
— Служить под началом этого Атрея выше всех сил моих. Иначе за себя не поручусь, — сказал он на прощание Давыдову.
Смертельно оскорбленный за своего старшего боевого друга и товарища, Денис тоже чувствовал, что ему невмоготу более оставаться на Дунае. И тут, к его великой радости, пришло письмо, в котором князь Багратион извещал, что получил главное начальство над 2-ю Западною армией, расквартированной в районе Житомира и Луцка, и будет рад видеть подле себя Давыдова, ежели он, конечно, уже вволю навоевался. На сей случай к письму была приложена дружеская записка к графу Каменскому с просьбою не чинить адъютанту Багратиона преград к отъезду для продолжения службы его при особе князя, на что имеется и высочайшее соизволение.
Воспользовавшись этим предлогом, Давыдов не мешкая отбыл к главной квартире 2-й Западной армии.
И неистовое басурманское солнце, и столь же неистового главнокомандующего, который, кстати, умрет через несколько месяцев в пыльном Бухаресте от нервического расстройства и лихорадки, он покидал без особого сожаления. Место графа Каменского 2-го займет ненадолго хитрый и изворотливый француз-эмигрант генерал-лейтенант Ланжерон, который не подвинет турецкую войну ни на толику. И лишь назначенный главнокомандующим Дунайской армией Михаил Илларионович Кутузов сумеет славно и победоносно завершить столь долгую кампанию и заключит с Османской Портой крайне необходимый для России мир перед самым вторжением Наполеона.
О последующем отрезке своей жизни вплоть до начала Отечественной войны Денис Давыдов так напишет в своей веселой мистифицированной автобиографии: «Возвратясь после рущукского приступа к генералу своему, получившему тогда главное начальство над 2-ю Западною армиею, Давыдов находился при нем в Житомире и Луцке без действия, если исключим курьерские поездки и беседы его с соименным ему покорителем Индии (Бахусом или Вакхом, иначе Дионисием)».
В этих полушутливо-залихватских строчках, конечно, полною мерой отдана дань бытовавшей тогда моде. Изображать себя эдаким праздным гулякой, беззаботным малым с неизменным пуншевым стаканом в руке почиталось хорошим тоном. Особенно заботился об этом Денис Давыдов, уже снискавший себе лавры певца вина, любви и славы. В реальной жизни все выглядело, конечно, куда скромнее. Близкий его друг и сотоварищ по приятельским застольям князь Петр Андреевич Вяземский напишет впоследствии: «Впрочем, нелишне заметить, что певец вина и веселых попоек в этом отношении несколько поэтизирован. Радушный и приятный собутыльник, он на деле был довольно скромен и трезв. Он не оправдывал собой нашей пословицы: пьян да умен, два угодья в нем. Умен он был, а пьяным не бывал».
Да и бумаги главной квартиры Багратиона этой поры, в которых часто встречается имя лейб-гусарского ротмистра Дениса Давыдова, свидетельствуют, что адъютанту князя Петра Ивановича чаще всего было отнюдь не до бесед с Вакхом в дружеском офицерском кругу. Из первых трех месяцев по возвращении с Дуная он, например, два с половиною проводит в дороге — то в седле, то в жестких курьерских дрожках. Как один из первых помощников и доверенных лиц Багратиона, Давыдов исполняет множество поручений главнокомандующего.
Денис Давыдов в эту пору принял и самое деятельное участие в подготовке и написании особой записки, поданной Багратионом на имя государя, в которой был в деталях разработан план новой кампании против французов. Князь Петр Иванович, глубоко убежденный, что война с Наполеоном неизбежна, дабы уберечь Россию от неотвратимости вражеского нашествия с запада, как приверженец суворовской наступательной тактики, предлагал упредить неприятеля и нанести ему удар через герцогство Варшавское. Выгоду от этого он предполагал немалую. В успешном действии против французских корпусов в Европе, покуда немногочисленных, разрозненных и занятых переформированием, князь не сомневался. Кроме того, первые же победы над неприятелем решат участь Польши и оторвут ее от Наполеона.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161