Русские неистово наступали, французы стойко и яростно оборонялись.
Ахтырские гусары, среди которых находился Денис Давыдов, на этот раз наконец оказались при своем корпусе. Однако вводить в дело кавалерию Раевский покуда совершенно не мог из-за крайнего неудобства местности: ближние подступы к Салтановке прикрывало густое и цепкое мелколесье с топкими болотистыми низинами, к самой же деревне вела узкая, хорошо простреливаемая неприятелем плотина.
Оставив ахтырских гусар в лесу в резерве на случай перемены обстановки, Раевский продолжал действовать пехотой при поддержке пушек. Его лучшие полки в дружном натиске устремились вперед.
Ахтырский полк, выстроенный в боевые порядки уступами, поначалу находился в седлах. Потом через какое-то время эскадронам вышло дозволение спешиться и ослабить подпруги. Денис Давыдов, присев на замшелом, будто обметанном зеленым бархатом, пне, раскурил трубку, продолжая в тревожном ожидании прислушиваться к гремевшему неподалеку бою. Дело было, видимо, куда как жаркое. От глухой артиллерийской канонады, тяжело рушившейся с обеих сторон, стонала и дрожала под ногами земля и пугливо вскидывались чуткою листвою близстоящие осины. С резким сухим треском, будто где-то ломали сучья, рассыпалась по округе густая ружейная пальба. Затем она вдруг неожиданно примолкала, затихали и пушки. Сместа сражения доносился лишь раскатистый всплеск голосов и зловещий гул и скрежет сшибающегося железа. Противоборствующие стороны, должно быть, сходились в штыки.
И опять в который раз Денис Давыдов убеждался, что, пожалуй, самое изнурительное и тягостное на войне — это томиться ожиданием и тревогой в резерве, по соседству с горячим боем, чувствуя себя то ли забытым, то ли ненужным в тот напряженный до предела момент, когда решается судьба сражения и где-то совсем неподалеку от тебя из последних сил яростно бьются и умирают твои соотечественники.
Самого боя под Салтановкой Давыдов так и не увидит. Однако от приятелей своих пехотных офицеров дивизии И. Ф. Паскевича, бывших непосредственно в деле, он узнает, сколь кровопролитною и жестокою оказалась вэтот день схватка с французами. Узнает и о похожем на легенду славном подвиге командира 7-го корпуса своего сводного двоюродного брата Николая Николаевича Раевского. В тяжелейший момент атаки вдоль плотины, ведущей к Салтановке, когда наши гренадеры дрогнули и попятились от яростного ответного напора неприятеля, генерал, поставив рядом с собою своих сыновей — старшего 16-летнего Александра и младшего Николеньку, — сам пошел впереди наступающих порядков при знамени Смоленского полка. Самоотверженный порыв командира воодушевил солдат, и враг был опрокинут и сметен могучим штыковым ударом...
О подвиге генерала Раевского заговорит вся армия, а записавшийся в ополчение в чине поручика Жуковский воспоет его в своем патриотическом гимне «Певец во стане русских воинов»:
Раевский, слава наших дней,
Хвала! Перед рядами
Он первый грудь против мечей
С отважными сынами.
Впрочем, в этот день Давыдов все же побывает в так желаемой им сшибке с неприятелем. Это случится уже под вечер, когда Ахтырский полк, отосланный Раевским из резерва, выйдет глухой лесной дорогой к деревне Дашковка и здесь совершенно неожиданно столкнется с французскими драгунами из кавалерийского корпуса Груши, вздумавшими, должно быть, совершить какой-то обходной маневр.
Сразу же завяжется упорная сеча.
Драгуны, теснимые 2-м батальоном, устремятся в сторону от Дашковки к рыжему песчаному взгорку. К нему же с другой стороны деревни мимо пустых осиротелых изб, выпустив во весь мах своего темно-золотого английского жеребца, долетит наперехват врагу во главе 1-го батальона Давыдов. И закружатся у него перед глазами темные потные крупы, белые лошадиные оскалы, синие мундиры драгун и их тускло сверкающие хвостатые каски.
Зажатые с двух сторон ахтырцами, французы будут отбиваться стойко и долго. И лишь когда зависшая как-то разом над полем боя и не примеченная никем клубящаяся черная туча, сгустив сумерки, вдруг обрушится на землю сначала неистовым пыльным вихрем, а потом буйным, как потоп, тяжким грозовым ливнем, это остудит наконец пыл сражающихся и разведет их в стороны.
Промокший до нитки Давыдов почти в полном мраке под зябким проливным дождем с большим трудом соберет свои расстроенные эскадроны и поведет их под ослепительными молниевыми вспышками по раскисшей на удивление скоро дороге к означенному в приказе месту.
Этой же ненастной ночью в деревне Дашковке, которую покинут ахтырские гусары, в одной из пустых изб у затеплившегося огонька, тоже донельзя вымокшие, соберутся на краткий военный совет князь Багратион, генерал Раевский и атаман Платов. После немногословного обмена мнениями о сложившейся обстановке здесь будет принято единодушное, довольно смелое и, как потом подтвердят последующие события, единственно правильное решение. После жаркой баталии у Салтановки, когда Даву окончательно уверился в том, что здесь намерена прорываться на Могилев вся 2-я армия, ни в коем случае не следует его разубеждать в этом. Посветлу надобно возобновить атаки, сделав их, однако, более демонстрационными, чтобы свирепый французский маршал привлек сюда и свои резервы. Основным же силам армии, воспользовавшись прикрытием 7-го пехотного корпуса, тем временем переправиться через Днепр у Нового Быхова и устремиться к Смоленску. Следом, поставив перед глазами французов густую казачью завесу, отойдет и арьергард Раевского.
Этот план блистательно осуществится.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161