Они в восхищении гладили свое творение руками и влюбленно глядели на него. Но они не собирались предъявлять свои права ни на то, чем это создание было сейчас, ни на то, чем оно станет. Закончив работу, они открыли ларец, в котором хранились обожженные лохмотья плоти, и поместили их внутрь искусственного существа через отверстие в черепе, предусмотрительно оставленное для этой цели.Запечатав отверстие, карлики принялись грубо трясти создание, словно жестянку, в которую только что насыпали сахар. Завершив этот ужасный ритуал, дрины отступили, словно испугавшись своего творения.Но ничего не произошло. Увидев это, дрины начали громко укорять друг друга, и каждый клялся, что его сосед забыл вставить какой-нибудь важный орган или произнести нужное заклинание. Их лица стали лиловыми. Мастера стали толкаться, пинаться и размахивать руками, как вдруг распростертое на ложе существо вздохнуло и повернулось, словно пытаясь отгородиться от поднятого ими шума.В мастерскую вошел Азрарн, и дрины, пища, тут же пали ниц. Повелитель демонов подошел к ложу и взглянул на новый сосуд, в котором содержалась теперь бессмертная сущность Симму — не душа или дух, а обгоревшие лохмотья плоти.— Маленькие искусники, — сказал он тихо, — вы хорошо поработали.Польщенные и расчувствовавшиеся дрины долго целовали край плаща Азрарна.Отогнав слуг, князь демонов легонько прикоснулся к плечу Симму — тело эшвы, в котором находилась теперь жизнь Симму, имело право и на его имя — и глаза бессмертного открылись. Он взмахнул ресницами из черной травы, и взгляд его лучистых глаз-агатов остановился на князе демонов.Азрарн отвел боль, мучившую Симму, и вернул ему все остальное или почти все. Ожили все чувства бессмертного — вкус, обоняние, осязание, зрение, слух — кроме речи, ведь эшвы не могут — или не хотят — говорить. Исчезла также и память. Симму пробудился, словно родившись заново, не помня ничего о своем прошлом.Его разум был чист и невинен. Ни следа не осталось от пережитого; ни радости, ни боли. Его ждало первое пробуждение и первые впечатления. И первым, кого он увидел в новом, неведомом мире, стал Азрарн Прекрасный.Именно Азрарн спросил его:— Скажи, кто ты?Ответ заключался в вопросе. Это был первый урок. И, повинуясь князю демонов, агатовые глаза бессмертного беззвучно ответили: «Демон и твой подданный. Разве этого мало?» Симму склонился перед Азрарном. Его превосходно сделанное тело было таким же изящным, как и тела тех созданий, которые послужили для него образцом.Азрарн задумчиво посмотрел на бессмертного. Ему, и только ему, предстояло завершить творение дринов. Он поднял Симму на ноги и увел с собой.Когда-то Азрарн сказал Симму: «Я сам выберу подходящее время. Пока оно еще не пришло». Теперь это время неожиданно наступило. И не имело значения то, что это был всего лишь магический ритуал… Замкнулся круг, затянулась рана. Шепот демонов раздувает паруса Земли, а тьма их мира становится зеркалом, в которое могут заглянуть люди…Когда Азрарн провел рукой по папоротниковым волосам Симму, они стали настоящими волосами; то же произошло и с травой ресниц, касавшихся щек Азрарна. Глаза бессмертного наполнились слезами и, оставшись прекрасными, перестали быть агатами. А когда Азрарн поцеловал Симму в губы, бархат обернулся плотью, и все тело Симму стало из плоти и крови, совершенных и удивительных, но не человеческих. А когда Азрарн овладел Симму, вновь разрушив и пробудив его через подобные смерти муки наслаждения, каждый нерв и мускул, каждая капля крови, весь Симму — внутри и снаружи — стал по-настоящему живым. И это чудо совершил Азрарн. Даже среди смертных — и тогда, и теперь — любовь творит чудеса; Азрарн же — вероятно, придумавший любовь, — мог сделать с ее помощью намного больше, чем любой из смертных. И все же Азрарн был для Симму королем и повелителем, а не любовником. Азрарн любил немногих, да и те были смертными.С тех пор Симму жил и странствовал с эшвами. Он жил в темном Нижнем Мире и в лунные ночи поднимался на землю. Он стал тем, кем мечтал быть в раннем детстве, бродил по ночным лесам, без слов созывая к себе зверей и смеясь над человеческой глупостью. В пылающих грезах эшв он видел тех, кто нашел его и заботился о нем на заре его жизни. Возможно, Симму бродил именно с теми двумя эшвами, которые убаюкивали его своими чарами, когда он был еще младенцем; а может, все трое и не подозревали о том, что они когда-то давным-давно путешествовали вместе.Волосы Симму не были больше абрикосовыми, а глаза — зелеными. И волосы, и глаза бессмертного стали черными, как у любого демона. Тело Симму больше не изменялось, становясь то мужским, то женским, он стал эшвой-мужчиной, но демоны — а в особенности эшвы — подобны маятникам, их изменчивому, ничем не стесненному естеству доступна всякая любовь.На шее Симму все еще носил зеленый камень — точное подобие прежнего — подарок Азрарна. Князь демонов часто дарил драгоценности своим подданным, когда те угождали ему. Этот камень, сокровище Симму и предмет зависти его новых братьев, зеленой звездочкой мерцал и вспыхивал среди теней. Поколения за поколениями — убийцы, пробирающиеся по лесам, молодые девушки, по ночам сплетающие венки и делающие амулеты, чародеи, совершающие колдовские ритуалы, — захваченные врасплох демоном Симму, видели мельком зеленое пламя.Легко и свободно шел Симму сквозь череду тысячелетий; бессмертие перестало давить на него, ибо он был теперь эшвой. Истинно бессмертных — ни демонов, ни богов — не страшит бесконечная жизнь. Она всего лишь одна из сторон жизни и их таинственной сущности.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133