Полночного? Который час?
— Рассказывай, — сказал он.
Корентин взял посох, который прислонил к стене. Он оперся на него, поддерживая им свой вес, и тихо ответил:
— Видение. Я видел, как с Небес спустился могущественный ангел, одетый в облако; и над головой его была радуга; а лицо его было словно солнце, а ступни, как столбы огня. И семь громов прозвучало, пока он кричал: «Горе городу! Ибо погибнет он в море, королевой которого был; и будут оплакивать святые. Но ступай ты, слуга Божий, поторопись к королю города, и вызови его прежде, чем его настигнет его враг, чтобы он мог жить; он будет нужен миру. Так сказано».
Я пришел в себя, а меня еще смущал голос и свет. Я не понимал…
Внезапно слезы побежали из-под косматых бровей, по жесткой коже.
— Я не знал, что это означает, — запинался Корентин. — Может, это демон был во мне? Неужели Бог… позволит умереть тысячам своих невинных грешными? Я пошел и помолился о знамении. Ничего, ничего не явилось. Я думал, я ухватился за надежду, что Бог не разрушит Ис. Это могли бы сделать недобрые люди, как тс, что разрушили Иерусалим. Ты мог бы их опередить. Приказ был пойти и предупредить тебя.
Он с усилием сглотнул, прежде чем закончил более ровным голосом:
— Может, это проделки сатаны. Или может быть, я впал в старческое слабоумие. Что ж, мне казалось, что пойти к тебе не будет никаким вредом. В худшем случае, ты выставишь меня. В лучшем, ты можешь распутать это дело и сделать все, что требуется. Я, я чем смогу помогу. И… — он положил руку на сердце — Я буду молиться ясное знамение, и за Ис.
Грациллоний слушал его, застыв. Он чувствовал отвращение к пророчествам и богам, к непосредственности, которой мог человек воспользоваться.
— Это бессмысленно, — лязгнул он. — Погода улучшается. Мы не потерпим от нее больше никакого вреда. А что касается врагов, то нет вероятности, что кто-то может придти морем, а охрана суши отсюда не дальше, чем к югу от Тревсрорума. Я знаю, я только что там ехал.
В ответ прозвучала та же практичность:
— Сюда не идут армии, нет. Но шайка трусливых убийц могли использовать шторм в качестве прикрытия. Кто? Ну, а как насчет мстительных франков? Некоторые люди вполне могли их подстрекать.
— Сомневаюсь. Приказы преторианского префекта были строгими. — Грациллоний провел рукой по волосам. — В любом случае, я сейчас бдителен.
— А твои сопровождающие нет, — напомнил ему Корентин. — Ни одного человека в карауле. Они спят как пьяные собаки. Я сказал, давай пробудим их кулаками, и все вы возьмете в руки оружие. Неплохая идея было бы отвести их в город. Забудь свое жалкое Бдение. Уходи из дома смерти.
Ему вспомнилась другая ночь. Грациллоний изумленно посмотрел. Он выскользнул из кровати.
— Нам лучше идти. — Взгляд его упал на босые ноги христианина. От количества ран они кровоточили. — Что с тобой приключилось?
— Верхние ворота загромождены обломками крушения. Я остановился и сказал охране, что они должны их очистить, потому что нам может неожиданно понадобиться дорога. Но я не мог, конечно же, этого ждать.
Грациллоний кивнул. Это было такое повеление, какие обычно отдавал он сам, если не был заточен в свою конуру. Нужно ли ему было?
Он пошел за своей одеждой. Чего-то недоставало. Чего? Он потрогал грудь. Он подавил ругательство, посмотрел кругом, неистово порылся в постели.
Ключа не было.
Он был близок к потере сознания.
— Что случилось? — спросил Корентин. — Мне показалось, что ты чуть не упал.
Грациллоний схватил одежду.
— Ты разбуди людей, — бросил оп через плечо. — Следуй за мной… — Нет, — лучше останься. Они не тренированные бойцы. Но они в состоянии будут отстоять Красный Дом, если дело до этого дойдет.
— Чего ты ищешь?
— Вон там фонарь. Зажги его мне.
Голос Корентина дошел до его слуха, словно из-за широт океана. Он был устрашающ.
— Ключ Иса! Я должен был увидеть, но ты прячешь эту дьявольскую вещь…
— Это вполне может стать дьявольской вещью — сейчас. Я еду за ним.
— Нет! Божье слово — тебя оберегать. Если Ис должен пасть…
— Я велел тебе засветить мне фонарь.
В неясности перед Грациллонием заколыхалась тень. Он обернулся. Корентин поднял посох. Грациллоний зарычал.
— Ударишь меня дубиной?
— Отойди, пока я тебя не убил.
Не утруждая себя нижним бельем, он натянул штаны, тунику, сандалии. Меч его висел на стене, на поясе, на котором были еще нож и кошелек. Он взял его и застегнул пряжку.
— Во имя Христа, старый друг, — произнес дрожащим голосом Корентин. — Умоляю вас, подумайте.
— Я думаю, — ответил Грациллоний.
— Что?
— Не знаю, что. Но с этим слишком страшно сидеть на месте.
Грациллоний открыл лампу и сам засветил свечу от остатка огня. Выходя, он взял с гвоздя плащ.
Не заботясь о том, что огонь — это риск, он внес его прямо в конюшню и поставил на землю. Его окутала теплота, запахи сена, зерна и навоза. На мгновение Грациллоний снова стал мальчиком на ферме у своего отца.
Свет сиял на шкуре Фавония. Жеребец должен был вскинуть уши и заржать. Вместо этого он стоял, сжав ноги, повесив голову, дыша медленно и глубоко, — он спал.
— Хой! — Грациллоний вошел в стойло и похлопал по мягкой морде. Животное зафыркало, дернулось, продолжая спать.
Как давно исчез Ключ?
Выводя жеребца, он бросил поводья ему на шею и держал в левой руке. Правая вытащила лезвие.
— Прости, — пробормотал Грациллоний и потянулся между перекладинами. Он шлепнул коня плашмя по бокам мечом.
— Спокойно, мальчик, спокойно, старина, туда, туда. Его задача была вывести ржущее, дрожащее животное наружу.
Он это сделал. Ветер рвал длинную гриву. Он забыл о фонаре. От теней отделилась еще одна тень.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137