Он долго молчал. Ласки продолжались, но мягко, не соблазняя, словно он утешал, ребенка. Завывал ветер. Наконец, он тихо сказал.
— Спасибо тебе, Дахут, дорогая. Твое доверие для меня лучший подарок, чем золото, жемчуга или господство над всей Эриу.
— Я рада, — сглотнула она.
— Но то, что ты мне предлагаешь, дорогая, я не могу от тебя принять, — продолжал он. — Ты слишком красивый цветок. Ты завянешь и умрешь в нашей дикой стране. Кроме того, я боюсь этих твоих богов. На морских просторах я тоже наслышан о гневе Лера. Если ты их подведешь, тебя будет преследовать их месть.
Она вздрогнула.
— И тебя. Нет, так быть не должно. — И с мукой: — Тогда ступай. Ступай один. Я буду продолжать жить воспоминаниями.
Он поцеловал ее в склоненную голову.
— И опять ты просишь невозможного, — сказал он ей. — Как бы я мог тебя бросить — тебя — и больше ни разу не стать ничем, кроме как оболочкой человека? Мы вместе, Дахут, до самой смерти, а может и после нее. Никогда меня не бросай.
— Никогда. — Она подняла губы. Долго горел поцелуй. Наконец, на мгновение став спокойным, Ниалл сказал:
— Смирись со старым воякой, милая. С годами я научился обдумывать наперед. Это молодые, не думая, бросаются вперед, и зачастую гибнут. Я должен передать тебе свою мудрость старика.
— Ты не старый…
— Слушай. Наш путь ясен, к моей радости и твоей судьбе. Когда Граллон вернется, я брошу ему вызов и убью его. — Он осклабился. — Тогда ты и в самом деле станешь королевой, истинной правительницей Иса, с простодушным варваром вроде меня на роль супруга.
— Нет, мы будем царствовать вместе! — Отдельно откололся ее крик. В нем сквозил ужас. — О, но, Ниалл, он моложе, и силы вернутся к нему в полной мере, и-и… Нет, ты, конечно, лучше, я ни разу в этом не сомневалась, но он солдат римской школы, и не знает пощады…
Его хладнокровие было не поколебать.
— Я сказал тебе, что все продумываю наперед. Конечно, в этом заключается половина римского секрета успеха, насколько я смог научиться за многие битвы. У меня будет время подумать, поучиться, поспрашивать — поспрашивать, в том числе и самих богов, так, как мы это делаем дома — а иначе как они могут чего-то хотеть помимо твоего благосостояния, дорогая королева? Не бойся, я найду способ одолеть Граллона.
— Ты одолеешь, одолеешь! — крикнула она и вскарабкалась в его объятия. — Ты будешь королем Иса!
На море прокрались сумерки. Они лежали бок о бок в счастливой усталости.
— Ты будешь жить у меня дома, — сказала она ему в ухо.
— Что? — спросил он, испугавшись, неожиданно для самого себя. — Но это же безрассудство, девочка. Ты настроишь против себя весь город.
— Не думаю. — Она покусывала мочку его уха. — О, назовем тебя моим гостем. Но не дело, не дело то, что мы украдкой приходим в эту лачугу. Твоя гостиница тебе претит, тебе, кто принадлежит дворцу. Будем смелы и горды. Если с нами боги, кто может быть против нас?
III
Буря с запада пригнала перед собой атаку дождя. Никогда прежде Грациллонию не приходилось путешествовать по такому сильному дождю — с тех пор, как уехал из Треверорума, в то время года, которое народ северной Галлии считает самым сухим у себя — и эта новая атака, стрелы, летящие прямо в глаза, довели его животных до грани изнеможения. Да и люди были недалеки от этого. Ступни скользили и спотыкались не хуже копыт, по невидимой под дюймами бурлящей коричневой воды мостовой. Он едва различал стену перед ними.
Строй был забыт. Легионеры брели из последних сил, сгорбившись под промокшей, как земля, одеждой. Амуницию, носить которую у них уже не было сил, они взвалили на спину вьючным мулам. Грациллоний в результате поступил так же. Это после того, как он спешился, не столько, чтобы поберечь Фавония, потому как жеребец, казалось, один не знал усталости, сколько для того, чтобы показать солдатам, что он один из них, с ними. Кинан вел коня слева, Админий брел справа.
— Убежище, сэр, — произнес легионер сквозь вой и рев. — Время подошло. В любом случае лучше убежище.
— Будет, — проворчал Кинан, — если мы поднимем людей.
Админий искоса взглянул сквозь щетину на осунувшемся лице.
— Верно. Все, что мне надо от любой женщины — это поспать в ее постели, на протяжении десяти непрерывных дней и ночей.
— Ничего подобного, — велел Грациллоний. — Вернись и построй войска как положено. Мы войдем как римляне.
А войти им надлежало в Кенаб. То был стратегически важный город, внушительный, поскольку стоял на пути между долинами Секваны и Лигера. Теперь он казался некрополем, улицы были пусты, залитые потоками дождя, строения тесно прижались друг к другу внутри укреплений. Отделившийся от охраны ворот человек отвел пришельцев к начальству. Грациллоний прохлюпал в приемную военного трибуна и встал по стойке смирно.
— Ну что ж, мы найдем вам местечко, — пообещал офицер. — Паек будет скудным. Никто не приезжал уже несколько дней, я не жду никого еще в течение нескольких, в лучшем случае. Удивительно, как у вас хватило упорства зайти в такую даль. Должно быть, у вас поистине сатанинская спешка.
— Мне надо выполнить поручение, — ответил Грациллоний.
— Хм … Имперского значения, а? Бросьте, я не вижу в этом ничего смешного, в отличие от многих. Но смиритесь, центурион. Некоторое время вы пробудете здесь.
— Почему?
— Недавно пронеслась весть. Река вышла из берегов, дальше на равнине дороги непроходимы. Говорите, вы следуете в Арморику? Ну, вы могли бы повернуть на север, почти к самому побережью, а потом на запад, но вы прибавите так много лье, так что выиграете ли вы время — если ваш отряд сможет это проделать, предварительно не отдохнув хорошенько, в чем я сильно сомневаюсь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137