Ты укрываешь предателя, убийцу офицера!Удар не «был особенно сильным, но отбросил Энди к стене. Он свалился бы на пол, если бы Ковач не поймал его и рывком не поставил на ноги.— Хезик вам сказал? — проговорил мальчик. Губа у него была разбита. — Ладно, так и есть — она застрелила этого ублюдка Банди. Они заявились и приказали нам отступить — мы слишком сильно всполошили хорьков.Ковач отпустил мальчика, почувствовав, что тот собрался с силами и выпрямился.— Милиус сказала им самим уносить задницы, — продолжил Энди язвительно. — А ваш драгоценный Банди и говорит — если она не послушает его, то этим займутся хорьки. Вот за что она прикончила мерзавца. Я хочу только, чтобы в этой камере оказался Хезик и оставшиеся матери.— Лживая маленькая свинья! — заорал Ситтерсон. Одной рукой он схватил мальчика за волосы, прижимая его к стене, и ткнул хлыстом в глаз. Опаленные волосы не выдержали. Рука Ситтерсона отскочила с липким клочком засохшего гноя.— Сэр, — сказал Ковач, протискиваясь между упавшим мальчиком и шефом службы безопасности, который уставился на свою руку с выражением испуганного отвращения. — Мы допустили ошибку; Если это те самые ребята, что провели Девяносто Вторую в порт, то они чисты. Даже если пристрелили вашего агента.— Если! — повторил шеф. — Он грязный маленький лжец и укрывает предателя!— Нет, сэр, — сказал Ковач. Он стоял вплотную к Ситтерсону, так что пришлось наклонить голову, чтобы поймать взгляд старшего офицера. — Милиус точно вела их. И обеспечила успех атаки.Ситтерсон отшатнулся, тяжело дыша.— Кто, черт побери, говорит это? — потребовал он. Пальцы левой руки сжимались и разжимались, но правая, в которой был зажат прут, замерла неподвижно.— Тоби Инглиш, — сказал Ковач. — Лейтенант Инглиш, командир Девяносто Второй.Ситтерсон впился глазами в десантника.— Вы… — начал он, но голос упал, вместо того, чтобы окрепнуть. Он сглотнул.— О Господи, — неожиданно спокойно произнес шеф СБ. — Господи, помоги мне, если это правда.— Разумеется, можете справиться у Тоби, — сказал Ковач. —» Хейг» стартовал утром, но можно послать вслед торпеду с сообщением, раз уж такое дело.— Так он не на планете? — спросил шеф. Его лицо вновь обрело цвет, утерянный мгновение назад.— Да, но…— Все в порядке, — прервал его Ситтерсон, обретая уверенность. Он отворил дверь. — Прервемся, капитан.Сделав знак ожидавшим распоряжений сержантам, он добавил:— Вы двое заберите этого, — потерявший сознание Энди лежал на полу, — отнесите его в камеру и держите там. И всех остальных тоже, до моего распоряжения.— Сэр, я… — начал Ковач.— Возвращайтесь в свое подразделение и ждите приказа, капитан, — отрезал Ситтерсон. — До сих пор операция шла успешно, и я не хочу ее провалить.Ковачу совсем не хотелось думать о подтексте последних слов, пока он с Сенкевич добирался до барака на попутном заправщике. И не больше хотелось ему думать об улыбке Хезика.Но он не мог забыть ни то ни другое.Ковач печатал рапорт, ненавидя саму процедуру и еще больше содержание своего донесения, когда Бредли и Сенкевич ввалились за звуконепроницаемые шторы его офиса.— Отвалите, — сказал Ковач, таращась на зеленые буковки, блекло проступившие на белом фоне экрана. — Мне нужно подготовить рапорт о сегодняшних событиях.— А я думал, вы поручите это Хуферу, — сказал Бредли. — Как всегда.Ковач откинулся на стуле и протер глаза. Хуфер, младший сержант Первого взвода, ловко обращался со словами. Обычно это было его дело, но…— Нет, — устало сказал Ковач. — Нужно знать все обстоятельства, чтобы изложить факты и избежать их превратного толкования на Тау-Кита или где-нибудь еще. И не дать повода раздуть новую историю из-за убитой в спину женщины.— Не стоило ей пытаться бежать, — сказала Сенкевич.— Верно, — ответил Ковач. — Многие вещи в этом чертовом мире не должны случаться. Но беда в том, что они происходят.Он выжидательно смотрел на двух унтер-офицеров, надеясь услышать причины их визита. Им было лучше других известно, что в такие моменты он не любил компании.Бредли продвинулся вперед, чтобы плотнее закрыть шторы вокруг маленького уголка.— Сегодня мы пошли выпить в сержантский клуб с Глиэром, технарем из штаба Ситтерсона. В барах правительства хватаем бухла, хотя в других местах не так просто хорошенько оттянуться. Он провел нас с собой.— Замечательно, — проговорил Ковач без особого энтузиазма. — Принеси вы мне бутылку, я был бы рад вас видеть. Но раз уж вы…— Дело в том, — продолжал сержант, словно не услышав своего командира, — что босс Глиэра вызвал его, когда штаб уже должен был закрыться.Ковач поднял бровь.— Глиэр обделался, — сказал Бредли. — Похоже, Ситтерсон хочет, чтобы он стер все данные о компании, которую мы сегодня захватили. Хочет сделать так, будто этих людей никогда и не существовало — а файл переписать, чтобы не было никаких белых пятен.Ковач медленно поднялся. Стол мешал, и Ковач с силой оттолкнул и стол и компьютер. Прочь с его дороги и плевать на все!Он начал ругаться, вполголоса и нечленораздельно, без цветистых оборотов — просто молитва ненависти и гнева, выплескивающаяся кипящей струей изо рта человека, мозг которого — озеро раскаленной добела ярости.— Кем же он нас считает? — уныло спросила Сенкевич. — Они ведь были на нашей стороне.— Правильно, — вновь спокойно проговорил Ковач.Он какое-то время смотрел на упавший компьютер, потом отключил блок питания, отправляя с таким трудом набранный файл на электронные небеса.— Вот потому задница Ситтерсона пропала, если станет известно, что он сделал. — Ковач пожал плечами. — Что мы все сделали, если на то пошло.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113