Ее руки скользили по его телу, плоть ее касалась его плоти, она подставляла ему лицо для поцелуев.
И он ее целовал. Он целовал ее так, как никогда никого раньше. Он покрывал поцелуями ее губы, ее щеки, шею. А потом она вдруг приподняла руками свою грудь и подставила ее под его жаркие поцелуи. Никогда прежде не испытывал Джон такого удовольствия, лаская женскую грудь. Сердце его разрывалось от счастья. Забыв про цыган, он целиком отдался небывалому наслаждению. Мягко и настойчиво она передвигала его голову вниз, пока он не стал целовать ее самое тайное, самое интимное место.
Его изумила мощь этого удовольствия. Она повернулась – проворно, ловко, – и не успел он это осознать, как она уже целовала его в то место.
За эти несколько минут она пробудила в нем чувства, о которых он и не подозревал доселе. Волны ликования заполняли его. Он чувствовал, как растет ее возбуждение. Ни одна женщина не вызывала в нем ощущения, что он так умел, так хорош. Затем настроение ее изменилось. Мягко, настойчиво она изгибалась под ним, пока они не оказались лицом к лицу. Ноги ее раздвинулись, глаза манили. Слабый звук, в котором слились воедино и радость, и страх, сорвался с ее губ, когда он скользнул в нее. Затем руки ее поднялись, схватили его ягодицы, и они начали.
Джон сражался как мужчина, но возбуждение его было столь велико, что уже спустя несколько мгновений он бился в экстазе, бился и выкрикивал ее прекрасное имя – выкрикивал, не заботясь, что его могут услышать слуги, выкрикивал во славу великой любви.
Он опустился на нее.
– Выходи за меня, шлюха, – выдохнул он.
Она медленно водила пальцами по его спине, впиваясь ногтями в кожу. Лицо ее оставалось бесстрастным. Ногти впивались больно, но он словно и не замечал этого. Он был слишком счастлив, слишком опьянен.
– Леди Мириам, ты должна стать моей женой.
– Я не настоящая леди.
Он рассмеялся.
– Ты должна ею быть!
В это мгновение он на ней и женился. Души их не расстанутся отныне вовек.
Он вспоминал те годы – годы безумной любви, ее чудо и ее ужас, дивное великолепие страсти. Так много было приобретено, так много потеряно.
И поместье пришло в запустение. Крестьяне сбежали. Костры пытан потухли. Угас и старый лорд. Джон потерял себя в ней, потерял – и найти уже не мог. Потерял себя в любви к ней.
* * *
Мириам была встревожена, Голова Джона безвольно покачивалась, рот приоткрылся. Он явно дремал. Для них это было просто немыслимо. Они или бодрствовали, или Спали, то есть находились в глубоком укрепляющем трансе, свойственном их природе.
Он беспокойно пошевелился. Ах, только одно могло быть не в порядке! Она тряхнула головой, отказываясь в это поверить. Не так скоро, конечно, нет!
Она включила четвертую скорость. Огни мелькали за окнами, машина неслась к Нью-Йорку.
– Ты едешь слишком быстро. – Он повысил голос, стараясь перекрыть шум ветра.
– Мы одни на дороге.
Стрелка спидометра дрожала около восьмидесяти. Мириам, откинув голову назад, рассмеялась – горько и зло. Он не мог так быстро сдать. Она так его любила – его молодость, его свежесть. Рука ее скользнула в его руку, ощутила ответное пожатие.
– Ты задремал, да?
Она почувствовала на себе его взгляд.
– У меня были видения.
– Это похоже на Сон?
– Что-то вроде грез наяву. Я наполовину бодрствовал. Я видел прошлое – то время, когда мы встретились.
Она чуть не закричала от облегчения. Грезы наяву! Теперь она могла полностью отдаться тому чудесному состоянию, которое обычно наступало после насыщения. Старое ухабистое шоссе, запущенный город – во всем была скрытая красота. И за чувством облегчения в сердце ее пришло знакомое чувство – любовь к роду человеческому, или, точнее, благодарность за то, что он существует.
Мысли ее обратились к маленькой Алисе Кавендер, которую она вскоре должна будет трансформировать. Когда для Джона действительно наступит зима – нет-нет, не скоро, еще много лет пройдет, – у Алисы будет только начало лета. Он иссохнет, сморщится, она – расцветет, и любовь Мириам переключится с одного существа на другое, и не будет тех ужасных лет одиночества, которые ей приходилось влачить в прошлом. Чтобы подбодрить себя, она попробовала коснуться Алисы. Отклик пришел незамедлительно – она ощутила ее теплоту, ее запах, неистовство ее сердца. Затем все кончилось – дивный шторм утих. Прикосновение... как хорошо. Девочка отлично развивалась в нужном направлении.
Они пересекли Флашинг-Медоу-Парк, оставив слева огромное кладбище Маунт-Хеброн и справа – павильоны Всемирной ярмарки. Мириам внимательно наблюдала за Джоном, не забывая, впрочем, и о дороге.
– Помнишь Террас-Клуб? – задумчиво спросил он.
– Как могу я забыть? – Это было в тридцать девятом, Террас-Клуб тогда располагался на месте старой Всемирной ярмарки. Она живо представила себе его веселые желто-белые стены, изящные линии столов и стульев из нержавеющей стали.
– Мы там танцевали.
– Мы там делали не только это. – Она хорошо помнила, как Джон в припадке неистовства похитил девчушку из дамского туалета, в то время как она наслаждалась ее кавалером.
Огни Манхэттена замелькали вдали – они ехали через Квинс. Мириам казалось, что все это было так недавно. Как будто не больше недели прошло с тех пор, как весь этот район наводнили строители. Раньше здесь проходила мощеная дорога, в воздухе носились запахи смолы и сырой древесины. В те дни Лонг-Айлендская магистраль еще не была построена, и трамвайные пути бежали к Озоновому парку. Спальных районов на окраине тогда еще не существовало. Они часто ездили на маленьком трамвайчике с сиденьями из ротанга – он звенел, разбрасывал искры, подрагивал на рельсах, островок света в безбрежности океана темноты.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99