Она вдруг увидела как наяву: гамбургер «Виг-Мак», бутерброды с жареным мясом и огромный бокал холодной кока-колы. Она всегда с отвращением относилась к таким вещам. Однако видение не исчезало. Глаза ее обратились к часам на шкафчике. С кровати трудно было определить время, но ей показалось, что часы показывают примерно полтретьего.
Неподходящее время для прогулок по Нью-Йорку. Она мысленно представила себе закусочную «Макдональдс» на Восемьдесят шестой улице: несколько посетителей склонились над кофе – наверное, пара полицейских, устроивших себе перерыв. Она даже ощутила запах этого заведения, райский запах.
Медленно и очень осторожно Сара выскользнула из постели. Одно неловкое движение, Том проснется – и она может распроститься с мыслью о еде. «Макдональдс» недалеко; с ней, вероятно, все будет в порядке. Она натянула джинсы и свитер, завязала шнурки туфель. Выходя из квартиры, она заметила, что Том – как обычно – забыл запереть дверь. Она задержалась, закрывая своими ключами оба замка, и пошла к лифту. Для якобы безжалостного карьериста Том был на удивление рассеян.
Двери лифта открылись в пустой холл. Раздавался громоподобный храп – Херб спал на посту. Двери на улицу были заперты, так что Саре придется стучаться, когда она вернется.
Воздух после грозы был свежим, пахло влагой и зеленью. Лишь шелест ветра слышался в ночи. Сара пошла вперед с ощущением, что, решившись выйти на улицу в такой час, она обрела какую-то тайную силу. Пройдя два дома, она свернула на Восемьдесят шестую. Как она и ожидала, «Макдональдс» был открыт, но вопреки ожиданиям – переполнен. Ей пришлось минут пять простоять в очереди, нетерпеливо переступая с ноги на ногу от голода.
Сара заказала два «Биг-Мака», бутерброды с жареным мясом, сладкий пирожок и кока-колу. Схватив еду, она нашла место напротив неуклюжего? молодого человека, который не пожелал даже взглянуть на нее. Оскорбление щелкнув пару раз языком, он встал и скользнул к другому столику. Сара внимательно посмотрела по сторонам – и чуть не рассмеялась: кроме нее, здесь все были «голубыми» – трансвеститы, уткнувшиеся носом в молочные коктейли, мальчики в коже, пожирающие бутерброды с говядиной, мужчины в откровенных платьях до полу, медленно танцующие между столиками.
Сару оставили в покое, чему она была рада. «Биг-Маки» показались ей необычайно хорошими – ароматными и идеально приготовленными. Они даже лучше, чем обычно, гораздо лучше. А кока-кола и бутерброды просто превосходны. Ничего себе заведение – пища для гурманов после захода луны.
Единственное, что помешало ей взять еще пару «Биг-Маков», – это воспоминание о том, что произошло раньше. Она не чувствовала сытости, но здравый смысл советовал ей не переедать. По крайней мере, Том пообещал обильный завтрак. Она представила себе яйца и горячие, с приправами, сосиски, и гору намазанных маслом тостов, и, может быть, оладьи. У нее просто слюнки потекли. На больших часах над прилавком было три часа. Оставалось по меньшей мере четыре часа до того, как она сможет попробовать этот завтрак. Она заставила себя встать и уйти из ресторанчика. Она проведет эти часы, прогуливаясь; ей не хотелось возвращаться в спальню.
Ее недавнее недомогание, казалось, прошло. Снова накрапывал дождь, однако Сара была этому только рада. Так приятно ощущать его всеобъемлющую прохладу. Голод все не проходил, но он лишь добавлял пикантности возникшему у нее чудесному ощущению. Она медленно двинулась в восточном направлении мимо пустых магазинов и темных зданий; более быстрым шагом прошла тихий участок между авеню Йорк и Ист-Энд. Дома здесь были более старые, а огней гораздо меньше. Поперек Ист-Энд-авеню отбрасывал мрачную тень парк Карла Шурца. Своими старыми фонарями, освещавшими дорожки, и туманом, висевшим под высокими деревьями, этот парк воскресил в ее памяти детство – она жила тогда в Саванне. Она вспомнила Бобби Дьюарта, сладкий запах его кожи, прекрасные, долгие часы, которые они проводили вместе, робко касаясь друг друга, среди надгробий старого городского кладбища Саванны. А потом они ходили вдоль доков, дышали соленым ветерком, дувшим вечером от реки, смотрели, как последние туристы выходят из ресторанчика «Дом пирата», и клялись в вечной любви.
В четырнадцать лет она и не думала о том, сколь изменчиво время. Ее отца вскоре перевели в другое место, недалеко от Де-Мойна. А Бобби Дьюарт? Она не имела ни малейшего представления о его судьбе.
И в те мгновения, когда она пересекала Ист-Энд-авеню, ощущая всей кожей чувственность ночного парка, она вспомнила свою юношескую любовь во всей ее робкой и страстной полноте. Любовь, с самого начала обреченная на смерть, – тем не менее не была ли она в каком-то смысле вечной?
Сердце болезненно защемило – она затосковала обо всех своих потерянных укромных уголках – местах тайных встреч, о ночных скамейках и заросших тропинках. Она медленно шла по тротуару, с той же сладкой, щемящей болью вспоминая все свои великие любови – и Бобби, и других, и... да, Тома тоже. Он тоже был великой любовью, она этого не отрицала. Она прошла через парк; за ним простиралась эспланада, ограниченная с одной стороны зданиями, а с другой – Ист-Ривер. Течение, всегда такое быстрое, шумело в темноте внизу. Далеко от берега по прыгающим огонькам можно было различить небольшой катер. На эспланаде блестели еще мокрые от дождя скамейки. Сразу за скамейками высились жилые дома. Террасы нижних этажей выступали, вероятно, футах в десяти над дорожкой. В темноте здания приобретали какое-то особое качество, которого у них не было днем.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99