— Я рад за тебя. Наверное, по моему виду не скажешь, но я рад. Помню, я был так же счастлив в тот день, когда мой отец сказал мне, что…
Я уже перестала обращать на него внимание, а он все еще что-то бубнил себе под нос. Господи, как мне могло прийти в голову, что это ничтожество причастно к статье в «Инквайрер»? К тому же ни Кип, ни его бывшая подруга, кем бы она ни была, не имеют никакого отношения к заметке в «Нью-Йорк пост», потому что никто из них не знал, что я давала уроки Брэндону.
Кажется, я зашла в тупик. Чтобы подстроить крушение чьей-либо карьеры, надо обладать умом и сноровкой, а у Кипа эти качества, мягко говоря, слабо развиты. К тому же он мужчина, а все мужчины, как я уже сказала, примитивные создания. Они не склонны обдумывать свои поступки и всегда действуют напролом. Если вы им не нравитесь, они от вас этого не скроют. А женщины… В общем, мы совсем другая порода. Мы сложнее. Мы облекаем свои чувства в слова, но далеко не всегда мы говорим то, что думаем. Если вы нам не нравитесь, вы едва ли догадаетесь об этом.
Кип продолжал плакать и что-то бормотать, а я тем временем окончательно уверовала, что обе статьи появились по вине женщины. Как ни печально, но мне пришлось признать, что один из самых распространенных диалектов Языка женщин — это Язык лицемеров. А значит, враг вполне может скрываться под маской подруги…
26
Вы, наверное, удивляетесь, почему я до сих пор не заподозрила участниц «мозгового треста» во всех этих злодеяниях. Но ведь речь шла о моих друзьях! Да, я только им доверяла все мои тайны, только им говорила об измене Кипа и занятиях с Броком, и поэтому, если вдуматься, только они могли разболтать обе истории. Но ведь я делилась с ними потому, что они были моими наперсницами, моими спутницами и я доверяла им.
Даже сейчас я испытываю муки совести при мысли, что я могла заподозрить их в предательстве. Они были со мной в самые тяжелые времена. Они утешали меня, когда моя карьера пошла прахом. И, самое главное, я была одной из них, отождествляла себя с ними!
Я уже говорила, что ни в школе, ни в институте у меня не было подруг, и поэтому участие в таком «братстве» стало для меня совершенно новым опытом. Благодаря Пенни, Изабелле, Гейл и Саре я ощущала себя не такой одинокой и замкнутой. Но, будучи новичком в дружбе, я не знала, чего можно ожидать от подруги, и вообще плохо представляла, какой смысл вкладывается в это понятие. Поэтому мои стандарты были непомерно высоки. Подозреваю, что мне нравились мои подруги прежде всего потому, что я нравилась им. Так что, хотя все они располагали той информацией, которая потом появилась в газетах, мне и в голову не приходило, что они могут иметь хоть какое-то отношение к моим бедам. Я считала, что женщина никогда не предаст женщину. Один мужчина может предать другого, но женщина — нет.
Конечно, как лингвист, специализирующийся на изучении языковых различий между полами, я должна была знать, что такое Язык лицемеров. Я изучала этот язык и читала о множестве случаев его применения. Иными словами, я знала, что женщины способны на предательство, но не прилагала этих знаний к моей ситуации. Я не думала, что такое может случиться именно со мной, не ожидала удара со стороны самых близких мне людей.
Итак, в тот вечер я ехала от Кипа, размышляя, кто из моих друзей мог предать меня, и вспоминая слова Брэндона, произнесенные им после встречи с ними: «Они, конечно, очень занимательные, но я бы на твоем месте был с ними начеку».
Тогда я отнесла его замечание на счет невроза, типичного для людей, которые пытаются выжить в «корпоративных джунглях», по выражению Брэндона. Но не оказались ли его слова пророчеством? Не была ли я слишком пристрастна к своим подругам? Пусть Брэндон был не самым вежливым собеседником, но, может быть, он лучше, чем я, разбирался в людях? Хотя во мне-то он ошибся, раз решил, что я способна хладнокровно нарушить свое обещание! Как бы то ни было, я решила позвонить на следующий день ему в офис в надежде, что он согласится обсудить со мной гипотезу о моих подругах. К тому же мне не терпелось увидеть его.
— Приемная мистера Брока, — сказала Наоми.
— Привет, Наоми. Это Линн Виман. Как дела?
— О, прекрасно! — защебетала она. — Представьте, мистер Брок подарил мне сегодня шелковый шарфик, желтый. Он так подходит к кофточке, которую он купил мне несколько месяцев назад…
— Очень мило с его стороны, — отозвалась я. — По какому же поводу?
— Без всякого повода. Просто потому, что он очень милый, внимательный и щедрый человек.
Да, раньше она отзывалась о нем иначе.
— Мне надо повидаться с ним, Наоми. Он сможет сегодня уделить мне несколько минут своего драгоценного времени?
Она тяжело вздохнула:
— Боюсь, что нет, доктор Виман.
— Хотя бы десять минут!
— Даже десять минут.
— Да бросьте, Наоми! Ко мне приходит по несколько пациентов в день. Но, тем не менее, я смогла найти десять минут для мистера Брока. А раз я смогла, то почему он не может?
— Боюсь, что для вас у него нет времени.
Теперь вздохнула я:
— Значит, от меня решили отделаться?
— Я в этом не виновата, доктор Виман! Поверьте, я и мысли не допускаю, что вы сфабриковали эту статью в «Нью-Йорк пост». Но, похоже, мистер Брок думает иначе. Он очень переживает…
— Он говорил вам об этом? — удивилась я.
— Да. Вы же знаете, что он теперь научился делиться своими чувствами. Он, конечно, обижается, но он все еще вас любит.
— Он так и сказал?
— Нет, но он любит вас.
— Откуда вы знаете?
— Вчера он назвал одну из наших сотрудниц вашим именем, Линн.
— А ее зовут по-другому?
— Нет, ее действительно зовут Линн.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86