Я увидела его помертвевшее лицо.
– Я не могу сейчас говорить с вами, – сказал он. Я никогда не испытывала такого страха.
– Но она вам сказала? – умоляющим голосом еще раз повторила я свой вопрос.
– Она много чего мне сказала, – отозвался он. – Пожалуйста, Малли, не задерживайте меня. Мне надо все-таки подумать и о своих пациентах.
– Но как же тетя Фрици?! – воскликнула я рыдающим голосом. – Что вы собираетесь делать, чтобы помешать бабушке Джулии?
– Я не стану пытаться ей помешать, – мрачно ответил он. – Быть может, специальное заведение или частная лечебница – самое лучшее место для Арвиллы. Вещи такого рода, понимаете ли, не могут продолжаться без конца. Птица и все прочее…
Я заколотила по окну обоими кулаками.
– Не может быть, что вы так жестоки! Вы не можете быть таким же, как они все! Кто угодно, но только не вы!
– Не надо быть слишком твердо уверенной в том, что жестоко, а что нет, – сказал он. – Не будьте ни в чем слишком уверенной!
После вчерашней встречи на кладбище я ни разу не сталкивалась с непреклонной твердостью, которая порой на него находила. Молчаливый мрамор… Холодный мрамор – и ни намека на милосердие под этой жесткой поверхностью! Я убрала руки и отступила перед тем, как он круто повернул руль машины и двинулся по подъездной аллее, сделав возле пруда поворот.
Я не могла поверить в то, что произошло. Я пробежала вдоль одной из стен дома, затем через часть лужайки, пока путь мне не преградила купа деревьев. Я стояла между ними и следила за тем, как его машина еще раз сделала поворот у края пруда, а потом выехала на дорогу, петляющую между норвежскими соснами, которые посадил еще мой прадед. Даже когда машина окончательно скрылась из виду, я не двинулась с места, а продолжала стоять, прислушиваясь к стихающим звукам, которые производила эта дребезжащая неухоженная машина доктора Мартина, с ворчанием прокладывавшая себе путь к видневшемуся вдали шоссе.
Когда звуки совсем стихли, я огляделась, оглушенная, плохо соображающая, что со мной происходит. Впервые я заметила, что предвещающий грозу желтый утренний туман рассеялся и что сине-зеленая гора Абенаки четко виднеется на фоне неба, которое приобрело нормальный голубой цвет. Однако сейчас гора никак не могла повлиять на мое настроение. Случилось нечто ужасное, сокрушившее всю мою жизнь, что-то такое, что я не в состоянии была понять. Уэйн Мартин намеревался позволить, чтобы тетю Фрици оторвали от всего, ради чего она жила, и, кроме того, он полностью отверг меня.
Деревья, окружавшие меня, оказались белыми березами, хотя я только сейчас это заметила. Они тихонько перешептывались над моей головой, и у меня было странное ощущение, словно бы я не решалась расслышать то, что они могут мне сказать: что было реальным, а что – всего лишь воображаемым? Когда-то ребенок, плакавший здесь, стоя на коленях, был вполне реальным существом. Но сейчас этот ребенок с его кровоточащей щекой существовал только в воспоминании, так же как и Фрици Вернон – та давняя Фрици. Вот так же и я, молодая женщина, находящаяся в этом терзающем и страшном настоящем, скоро стану не более чем воспоминанием.
Но теперь я не могла убежать. Если я убегу, то у нынешней Фрици не останется ни одного защитника – ни одного человека, который выступил бы против моей бабушки.
Я медленно вышла из-под навеса деревьев на солнечный свет и двинулась через лужайку к началу узкой лесной тропинки, по которой мы шли с Уэйном сегодня утром. Когда я приблизилась к пруду, то увидела на воде лодку, в которой терпеливо сидел одинокий рыбак, закинувший за борт свою удочку. Рыбаком был Крис Мартин.
Я решительно направилась через лес в сторону лодочной станции. Через некоторое время я пустилась бегом по коричневому, пружинящему под ногами ковру сосновых палок. Пройдя мимо группы мертвых деревьев, чьи корявые высохшие ветви плотно переплелись, я пошла дальше через живой лес. Там и сям в тенистых местах встречались густые заросли папоротника, а один раз, когда я на минутку остановилась, чтобы проверить, не сбилась ли с пути, крошечная древесная жаба, сидевшая на соседней ветке, поглядела прямо на меня. Какое-то мгновение мы, казалось, удивленно глядели друг другу в глаза, а потом она исчезла, а я продолжала свой путь. Я не получала удовольствия от бега, всего лишь пыталась как можно скорее от чего-то уйти.
Лодочная станция была единственным прибежищем, где я могла укрыться. Впереди я опять увидела воду, серое каменное строение на берегу и ускорила шаг. Только подойдя к открытой части строения и заглянув внутрь, я поняла, что кто-то успел туда проникнуть раньше меня. Никого не было видно, но в дальнем конце помещения была открыта огромная дверь, ведущая в подпол, со ступеньками, уходящими в нижнее укрытие для лодок. Там были два человека, и они разговаривали. Сначала я уловила голос Элдена, потом – Нины Горэм.
Глава X
– Я привезу из города человека, который выкинет весь этот хлам, – произнес Элден. – Дерево насквозь прогнило, все протекает. Единственная лодка, которая содержится в порядке, – это шлюпка Криса, потому что он сам за ней ухаживает. Сейчас ему нужен к ней моторчик, а позднее ему понадобится настоящая лодка.
Тетя Нина что-то рассеянно ему отвечала, и мне было слышно, как они двигаются там, внизу. Я стала искать глазами место, где можно было бы переждать, пока они уйдут и я смогу остаться на лодочной станции одна. Но спрятаться негде, если не выйти наружу. Я направилась к откинутой двери в подпол, чтобы дать им знать о своем присутствии.
– Ну, теперь уже можно не волноваться, – продолжал Элден.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82