— Это было не более чем недоразумение. И уверяю вас, Джессика никуда не уезжает.
Док Грили поправил очки.
— Прекрасно. Рад это слышать. — Наклонившись, он внимательно осмотрел ожог на руке Натаниэля. — У меня есть мазь, которой его надо помазать, молодой человек.
— Потом. Сначала осмотрите щиколотку мисс Джеймс. И ее руки — она их обожгла.
Доктор согласно кивнул и велел мне положить ногу на стул. Пока он осматривал мою щиколотку, Натаниэль объявил, что собирается пойти посмотреть, что делается снаружи. Я хотела удержать его, но док Грили не дал мне сойти с места, заявив, что щиколотку обязательно нужно перевязать. Я сморщилась, почувствовав внезапно пульсирующую боль, и решила не спорить.
Док забинтовал мне ногу и втер в руки мазь. Джессика хлопотала надо мной как наседка, предлагая подкрепиться тушеным мясом, которое она приготовила, используя воду, запасенную перед землетрясением. Теплая еда приятно успокоила мое раздраженное горло, унялась и боль в голодном желудке. Док и Джессика настаивали, чтобы я легла, и даже предложили переместить куда-нибудь больных из гостевой спальни наверху, чтобы освободить для меня место, но я отказалась, сказав, что дождусь возвращения Натаниэля.
— А куда, кстати, он пошел? — Я потерла глаза, прогоняя сонливость.
Джессика приложила влажное полотенце к моим ладоням, обожженным при попытке спасти Мортимера Пратвелла и сейчас покрывшихся волдырями.
— Нечего о нем беспокоиться. Берегите силы.
Я села прямо.
— Где он? — потребовала я, ухватив Джессику за фартук, который она тем временем надела.
Выражение ее лица смягчилось.
— Я пыталась избавить вас от лишнего беспокойства, но, вижу, вы так же настойчивы, как и я, когда дело касается тех, кого вы любите.
— Неужели это заметно? — Щеки у меня вспыхнули при мысли о том, что совершенно чужой человек смог без труда распознать мои чувства к Натаниэлю.
— Боюсь, да. Должна сказать, что одобряю выбор своего пасынка, хотя с моим мнением вряд ли кто будет считаться.
— По-моему, вы заблуждаетесь. Натаниэль вовсе меня не выбирал, я всего-навсего его гостья, которая к тому же доставляет ему массу хлопот.
Она подняла брови.
— О, но он выбрал вас, моя дорогая. Это же совершенно ясно.
— Да? — Сердце у меня затрепетало.
— Ну конечно. Натаниэль любит вас, и это так же очевидно, как то, что у вас рыжие волосы. Но вам, как я понимаю, он в любви еще не признался.
— Нет. А теперь скажите, куда он пошел. Она махнула рукой в сторону окна.
— Присоединился к пожарным, которые пытаются спасти дом ваших соседей. Страх охватил меня.
— Но он не может…
Положив руки мне на плечи, Джессика усадила меня обратно на стул, с которого я вскочила.
— Послушайте меня, Тейлор. За всю свою жизнь я хорошо усвоила одну вещь, а именно: бывают случаи, когда мужчине надо позволить делать то, что он должен. Ваша щиколотка распухла, как от укуса гремучей змеи. Давайте я провожу вас наверх, где вы сможете прилечь и отдохнуть.
— Нет, — я решительно встала. Я вспомнила свои беседы со старой Викторией, и воображение нарисовало мне картину того, что произошло с домом через улицу. — Здесь где-нибудь есть метла? — спросила я.
— Метла? Кажется, я видела одну вон в том шкафу, но не думаю, что вам сейчас следует заниматься уборкой.
Я открыла шкаф, вытащила оттуда метлу и окунула ее в стоявшее неподалеку ведро с водой. Конечно, для борьбы с пожаром это было не слишком подходящее орудие, но все же лучше, чем ничего. Не слушая протестов Джессики, я заковыляла к двери, опираясь на метлу, как на трость.
Выйдя на улицу, я прищурилась, пытаясь разглядеть хоть что-нибудь за клубами черного дыма. Потом стала проталкиваться сквозь толпу, используя метлу как таран.
— Пропустите меня, — сказала я, подойдя к кордону на улице.
— Слишком опасно для женщины, мадам, — ответил солдат.
— Я знаю, что опасно, — заспорила я, жалея, что осталась без берета, закрывавшего мои длинные волосы — явный показатель моего пола. — Поэтому вы должны пропустить меня.
В ответ солдат вырвал у меня из рук метлу, а двое других прогнали меня, угрожая арестовать за нарушение порядка.
Ругаясь про себя, я направилась к стоявшей в отдалении пожарной машине. На капоте машины я заметила каску пожарного и почерневшую от копоти куртку. Оглядевшись вокруг и удостоверившись, что меня никто не видит, я схватила куртку и каску, надела их, а заодно прихватила топор. Затем я никем не замеченная прошла за кордон, опираясь на топор как на костыль.
Добровольцы, выстроившись в ряд, поливали крышу и крыльцо построенного в викторианском стиле дома Мейбл и Миллисент красным вином, другие пытались сбить занимавшийся огонь мокрыми одеялами. Ряд домов, расположенных позади дома сестер, уже превратился в сплошную стену огня высотой в два этажа. Как раз когда я подошла, искры попали на башенку на крыше дома Мейбл и Миллисент и вскоре из окон верхнего этажа повалил дым. Я обвела взглядом весь участок и застыла.
Сбоку от дома двое солдат закладывали динамитные шашки. Сердце едва не выпрыгнуло у меня из груди. — Натаниэль!
Один из пожарных разбил топором переднюю дверь и вошел внутрь, выкрикивая предупреждение о готовящемся взрыве. Я последовала за ним. Кто-то сзади закричал, приказывая мне остановиться, но я не обратила на это внимания. Мимо меня пробежало несколько пожарных, покидая горящий дом.
— Натаниэль! — в панике звала я. Я бежала, вернее ковыляла, из комнаты в комнату, задыхаясь в дыму. Что если он наверху, лежит без сознания?
Хватаясь за перила, я стала подниматься наверх, ничего не различая вокруг из-за дыма.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91