Но слова «ненависть» и «любовь» не вписывались в картину. Их заменили два других слова: «равнодушие» и «жажда». Ведь нельзя же ненавидеть мужчину, к которому ты равнодушна. С другой стороны, разве «жажда» и «любовь» – это одно и то же? Я не знала. А возможно, и не хотела знать. Я узнала лишь одно – что такое истинный голод по человеку. О, уж это-то я узнала в полной мере! При одной мысли о том, что предстоит провести вечер с Джошем, все тело охватывала дрожь. Даже посреди Пимлико-сквер. И я ощущала слабость в коленях и захватывающий восторг, и на лице помимо воли расплывалась улыбка.
– Чего это ты ухмыляешься? – сердито спросила Кэролайн. Она всегда сердилась, видя, что я счастлива. А затем вдруг набросилась на меня: – Что это значит: «Люди подумают, что мы ненавидим мужчин»? Ну, ясное дело, подумают, почему бы и нет? Мне нравится ненавидеть мужчин, это так сексуально! Вспышка ненависти, скандал, а потом постель, нет ничего лучше! Патрик в этом смысле безнадежен. Он не желает скандалить, а потому ни на что не годен в постели. – Она выдохлась и умолкла, затем, после паузы, мечтательно протянула: – Боже, прямо жду не дождусь этого уик-энда!
Теперь уже на лице Кэролайн сияла улыбка. Умудренная опытом Гейл окинула нас снисходительным взглядом. Мы перешли через улицу, и Кэролайн, повернув ключ в замке, стала яростно дергать дверь. По всему было видно, что мысленно она уже предавалась утехам со своим трехъяйцовым гонщиком.
Возможно, именно перспектива провести уик-энд в Монте-Карло в стиле «Формула-1» вдохновила ее на дальнейшие действия. Мы с Гейл уже смирились с мыслью, что пока не получим помещения по соседству, придется довольствоваться дальней частью торгового зала. Предстояло продержаться еще примерно с месяц, так, во. всяком случае, утверждал поверенный в делах. Ничего, как-нибудь обойдемся. Но Кэролайн, видимо, все еще мечтавшая о своем автогонщике, вдруг воскликнула: «Я вас всех поимею!» – и пулей вылетела из лавки.
Отсутствовала она примерно с полчаса. Около пяти вернулась – на лице ее застыло загадочное выражение. Не обращая внимания на трех покупательниц, ожидавших, когда ими займутся, направилась прямиком к телефону, полистала справочник «Желтые страницы» и набрала номер.
– Это «Пикфордс» ? Прекрасно! Мне нужен большой фургон. Завтра к девяти утра, на Пимлико-сквер. – Она продиктовала номер соседского дома. – На имя?.. Аппингем. Ерунда! Я плачу золотой картой «Америкен-экспресс»! Да, и чтоб не смели опаздывать!
Она повесила трубку.
– Ну вот, все устроено, – сказала она. – Можно переезжать.
Я отошла от покупательницы, шарящей в одной из корзин в поисках шарфа.
– Это ты о чем?
– Мы можем переезжать, – повторила Кэролайн. – Прямо завтра!
А потом объяснила. Нет ничего проще. Оказывается, Кэролайн виделась с антикваром, положила глаз на его товар и купила все оптом.
– Хорошая мебель всегда пригодится, – философски заметила она.
Ключ от квартиры, который дал мне Джош, казался бесценным. Еще бы, ведь он открывал потайную дверцу в его жизнь! Как-то днем Джош сунул его за ворот моей блузки и сказал с улыбкой: «Смотри не теряй». Я так и хранила его на груди в предвкушении вечера, и мне казалось, что к коже прикасается не ключ, а рука Джоша.
Впрочем, я толком не понимала, радоваться ли тому обстоятельству, что у меня теперь есть ключи от потайной дверцы в жизнь Джоша, или нет. До сих пор я заходила к нему лишь по предварительной договоренности. И мне не приходилось сомневаться, подходящий ли выбран момент. Что, может, он занят. Что дома у него кто-то есть. Да и вообще, дома ли он? Теперь же, собравшись к нему, я задавала себе все эти вопросы. И поняла, что в руках у меня ключ не только от потайной дверцы, но и от потайной жизни Джоша.
И мне начало казаться, что я все время выбираю самый неподходящий момент для визита. С первого же раза, набравшись храбрости и отперев дверь в квартиру, я обнаружила, что вся она завалена женской одеждой. С торшера свисала майка, на журнальном столике валялась мини-юбка, а возле полуоткрытой двери в спальню – пара прозрачных кружевных трусиков. Явные свидетельства раздевания второпях. Я так и застыла. Затем вдруг услышала веселое мурлыканье – кто-то напевал в ванной. Черт с вами, подумала я. Мне надо узнать, и узнать немедленно!
Я приоткрыла дверь в ванную. И смутно разглядела в клубах пара очень хорошенькую темноволосую девушку. Она лежала в воде вытянувшись, пальцы ног играли с кранами, пальцы рук барабанили по краю. Увидев меня, барабанить она перестала, однако не сделала и попытки прикрыться.
– Привет! – сказала она, отжимая волосы. – Вы ведь Анжела, верно? Папа выскочил на минутку в бар купить выпивку. – Она хихикнула. – Вот разозлится, когда придет! Ведь я должна быть в школе!
Я с трудом выдавила:
– Привет, Джессика, – и вышла в гостиную.
В ванной снова запели. А вскоре появился и Джош.
Пару дней спустя я сделала еще одну попытку. На сей раз дверь в квартиру была нараспашку, а у окна стояла очень холеная и накрашенная женщина в твидовом костюме с большим блокнотом в руке. Звуки, доносившиеся из соседней комнаты, подсказывали, что Джош дома и все еще работает. Я слабо улыбнулась и собралась было присесть на диван с журналом, но тут холеная дама рявкнула:
– Раздевайтесь, и побыстрее! Вы опоздали!
G этими словами она открыла большой чемодан, достала розовую ночную рубашку и швырнула ее мне.
– Надевайте! – приказала она. А потом попристальнее всмотрелась в меня. – А вы, я гляжу, немного староваты! И слишком большая грудь. Впрочем, это не мое дело.
Я было разозлилась. Но затем вспомнила Мэрилин Монро и швырнула рубашку обратно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129