Он был на двенадцать лет старше меня и стоически и мрачно взирал на приближавшуюся круглую дату своего сорокалетия. И дело не только в том, что ему больше не предлагали ролей героев-любовников в романтических телесериалах. Просто он постепенно начинал осознавать, что превращается в еще одного пожилого актера на и без "того переполненном этим товаром рынке. Нет, более красивым, чем многие, но, увы, не более одаренным. И что огромный успех, которым он некогда пользовался, объяснялся скорее феноменальным везением, нежели выдающимся талантом.
От всего этого он выглядел разбитым и усталым. Знаменитый прищур глаз хоть и сохранился, но веяло от него не игривостью, а скептицизмом.
Я часто задавала себе вопрос: может, это верность мне лишила его прежнего куража и запала? Огонь, некогда пылавший в нем, теперь еле тлел.
– Ты с ним счастлива? – как-то спросила Кэролайн.
Мы сидели у меня. На улице шел снег. Хоть в кои-то веки выдалось Рождество со снегом. Школьников распустили на каникулы, и Рейчел с Самантой сооружали в парке снеговика. Похоже, между ними разгорелся нешуточный спор, в какое место лучше воткнуть морковку. Я приписывала это влиянию Кэролайн. Мы слышали их визги и крики, изредка между деревьями мелькали две головки – одна белокурая, другая темненькая.
– Да, – ответила я, – счастлива. Разве не видно?
Но Кэролайн была настроена добраться, что называется, до сути.
– Ты выглядишь почти непристойно сексуальной в черном, – заметила она. – Скажи, а ты ему изменяла?
Я покачала головой. Подобный ответ обязывал к меньшему, нежели просто сказать «нет». Хотя и не являлся правдой. Правдой являлось то, что я и сама частенько размышляла об этом, но как-то чисто абстрактно. Я и представить не могла, как это возможно – изменить Ральфу. Жить с ним, страдая от лжи, боли, чувства вины, осознания того, что предала его. Впрочем, мысль о том, что за всю жизнь у меня был всего лишь один мужчина, тоже как-то смущала. Разве человеческий опыт не требует большего? И как вернешь теперь юность и молодость, в которой я вроде как бы и не жила?..
– Ой, да ладно тебе! Не изменяла, как же! – фыркнула Кэролайн. Ей почему-то не хотелось мне верить. – Ну неужели тебе никогда не было с ним скучно?
Я чувствовала, что Кэролайн ступила на тропу войны, и решила убраться с дороги.
– Никогда! – со всей определенностью заявила я.
Она глубоко вздохнула.
– О Боже! И с чего это я вообразила, что ты интересный человек?..
Были моменты, когда Кэролайн казалась мне просто ужасной. Бессердечной, паразитирующей на других. И жизнь сложилась у нее слишком благополучно, чтобы понять, что другим людям приходится бороться за существование, что они намертво прилипают друг к другу, чтобы выжить в этой борьбе, что эта борьба очень сближает. Мечты и несбыточные стремления отходят на задний план. Доверие – вот что главное. И моя жизнь с Ральфом сложилась именно так, если не считать нескольких первых золотых лет.
При следующей нашей встрече она пребывала в более радужном настроении. До Рождества оставалось несколько дней, и она повезла детишек на какой-то праздник к знакомым неподалеку от Ричмонд-парк. И, как я подозревала, где-то за кулисами изрядно набралась, пока детишек в гостиной развлекал Санта-Клаус.
Во всяком случае, вернулась она уже затемно, в сопровождении двух полицейских автомобилей и целого хора возбужденных голосов. Рейчел ворвалась в дом, глаза ее горели, как угли. Мама Саманты, задыхаясь, объяснила она, снесла ворота парка.
– Врезалась в них два раза! Они как раз собирались закрывать, а она взяла и проехала! Знаешь, как здорово было, мам! Прямо как в боевике. Мы все орали: «Давайте, давайте, миссис Аппингем! Вперед, быстрее!» И тут у дальних ворот, откуда ни возьмись, еще одна полицейская машина. Но она и их тоже снесла! А потом мы удирали по Рохамптон-лейн со скоростью восемьдесят миль в час!
Я поняла, что после каникул мне придется отвозить девочек в школу по понедельникам, вторникам, средам, четвергам и пятницам. Интересно, какой штраф сейчас берут за вторжение в королевский парк и снесенные ворота? И на сколько могут лишить водительских прав?..
Но я, как всегда, недооценила Кэролайн. Осторожно выглянув на улицу, я увидела, как сержант полиции рвет в клочки протокол.
– Но только не вздумайте делать этого снова, миссис Аппингем, – услышала я. Это был голос человека, признающего свое полное поражение. – И в следующий раз, когда ребенок заболеет, все же лучше вызвать «скорую».
Одной рукой Кэролайн небрежно обнимала сержанта за талию, другой утирала слезу.
– Смехотища! – заявила она, бросая пальто на кухонный стол. – Такой славный парнишка попался!..
Я поняла, что остальным детишкам пришлось возвращаться домой в темноте.
Мы открыли бутылку шампанского. Кэролайн плюхнулась в кресло.
– Господи! – воскликнула она. – Нет, я никудышная мать! – Наступила пауза. Она обдумывала свое высказывание и потягивала из бокала шампанское. – Да, все мы таковы… Разве что кроме тебя. Уверена, ты совершенно замечательная мать. – Произнесла она это так, словно обвиняла в смертном грехе. Затем театрально вздохнула. Обычно такого рода вздохи служили прелюдией к важному заявлению. Оно не заставило себя ждать: – Да, все мы одним миром мазаны. Если ты принадлежишь к низшему классу, то дерешь их за уши и превращаешь в преступников. Если к высшему, запихиваешь в частную школу или пансион и тоже превращаешь в преступников. Неудивительно, что, подрастая, они начинают тебя ненавидеть!
Я сказала, что все это полная ерунда. Похоже, она была довольна. Затем вдруг резко сменила тему, как всегда, когда нарывалась на решительные возражения:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129