Тогда я убеждаю себя хоть немного поверить в собственные силы, и мне это удается.
– Что случилось? – спрашиваю я, устав от этой мысленной борьбы.
– Я прочитала твою статью и «Дневник деловой женщины» и хочу кое-что тебе сказать.
– Ну давай, – растягиваю я слова и удивляюсь, почему она ведет себя так необычно и не переходит сразу к делу. В панике думаю, что написала самый ужасный текст из всех существующих на бумаге. Наверное, Джоан медлит, потому что боится расхохотаться, если сразу начнет говорить. Может, из-за своего восторга я смотрела на все сквозь розовые очки (ненавижу это выражение, потому что у меня действительно есть розовые очки, которые отнюдь не застят мне глаза, но сейчас это выражение как раз очень уместно) и мой материал – несусветная глупость. И разве я не отбросила все свои новые принципы в то самое утро, когда написала про них? Я мошенница и обманщица. Подвела своих читателей. Правда, их еще не существует, но я уже плохо поступила с ними. У таких людей, как я, не должно быть сторонников. Это следует указать в водительских правах: «Ни при каких обстоятельствах не поддерживать этого человека».
Нужно порвать статью, спустить ее в унитаз и устроиться на работу в кафе. Я могу использовать свой творческий потенциал, украшая сандвичи. Посмотрите, какую красоту готовит Марта Стюарт. Я могу делать красивые цветочки из огурцов.
Для этого нужно провести по ним сбоку вилкой. Или добавить какие-нибудь необычные овощи, например, редис. Можно придать бутербродам форму сердечек и звезд. Обо мне начнут писать статьи. «Лейн Силверман – королева хлеба», или «Вы не поверите, что спрятано между кусочками хлеба», или нечто подобное. (На сей раз я предоставлю эту возможность кому-нибудь другому.)
– Где ты? – интересуется Джоан.
– В кафе около Юнивер-Сити-плейс. А что? Хочешь ко мне присоединиться? – Неплохо было бы поговорить с ней и увидеть реакцию на мою одежду в стиле Шерлока Холмса, потому что, кажется, у меня появилось новое увлечение. И если она собирается сообщить плохие новости, мне не придется плакать в трубку, сидя здесь в одиночестве. Если вы собираетесь грустить, всегда лучше иметь рядом кого-то, кто может посочувствовать. А может, Джоан захочет вместе со мной заняться производством бутербродов.
– Э-э, да, скоро буду. Подожди меня.
Она не прощается, просто вешает трубку, и я успокаиваюсь, потому что сейчас она ведет себя как обычно. Что бы там ни было – все не так уж ужасно. И я снова начинаю читать. Продвигаюсь очень быстро, потому что история действительно интересная, и незаметно подхожу к месту, где описывается наш с Томом поход по магазинам. Я вспоминаю этот день: как он скрывал, что ему приятен интерес к его персоне, а потом завладел всеобщим вниманием, так наивно и по-детски. Ага, а вот и ключ к разгадке. Может, он выражал свои мысли без слов? Ведь он заметил, как я... разглядываю его зад, и ему это понравилось. Разве не он пригласил меня поужинать? За коктейлем он мог без всяких усилий обсудить со мной множество вопросов. Разве он не выглядел расстроенным, когда я заговорила о Лайаме? Словно я разрушила всю его жизнь, признавшись в любви к другому? Как будто он готов был признаться, что не сможет больше никого полюбить, если я не отвечу на его чувства взаимностью? Пожалуй, отмечу это место стикером желтого цвета (он будет обозначать «возможно») и вернусь к нему позже.
Когда я читаю о том, что случилось в ресторане «Пен-Топ», мне становится стыдно – такое впечатление, что я все время говорила только о себе. Словно эгоистичная корова, которая никогда не понравится Тому. Хотя нет, я похожа на настоящую Фэб. Возможно, это прозвище звучит не столь приятно, как мне показалось сначала. В тот вечер, кстати, Том ничего не рассказал мне о себе.
Но может быть, это хороший признак? Вдруг я ему так интересна, что он хотел узнать все подробности моей жизни до мельчайших деталей? Обманщик Лайам, например, никогда не позволял мне говорить о себе. Но тогда я была настолько очарована, что сама стремилась узнать о нем все. Сейчас же, вспоминая прошлое, понимаю, как это было ужасно – я абсолютно его не интересовала. Не знаю, стикером какого цвета обозначить это место – красным (хороший признак) или зеленым (плохой признак). Снова решаю отметить его желтым и вдруг понимаю, что желтые наклейки у меня закончились. Смотрю на прочитанные страницы. На каждой из них по желтому стикеру. Так дело не пойдет. Вспоминаю песню, в которой «все было желтое». Очень грустная песня. От расстройства театральным жестом обхватываю голову руками.
– Том, как бы мне хотелось услышать твое мнение! – громко говорю я, обращаясь к страницам, отмеченным желтым.
– О чем? – слышу я чей-то голос.
Отлично, ко всему прочему я еще и сошла с ума. Мне чудится, будто отвечают листы бумаги.
– Ну, например, ты мог бы сказать мне, что чувствует Том? А?
Я вздыхаю, снова беру маркер и отбрасываю мимолетную мысль, что эти записи могут сыграть для меня роль крестной из сказки.
– По поводу чего? – звучит голос в тот самый момент, когда я уже подношу маркер к странице, повествующей, как Том просит меня принять участие в работе над проектом слияния.
Мне становится не по себе, но, в конце концов, если я действительно сойду с ума, то смогу выглядеть как Офелия и даже, может быть, надену белое платье и венок из полевых цветов. Но тут у меня появляется одно предположение, и я на всякий случай спрашиваю:
– Т-том?
– Д-да? – снова слышу тот же голос.
В этот момент я поднимаю глаза. Смотрю направо, налево. И слышу легкий смех, доносящийся из-за моей спины.
Поворачиваюсь и вижу самую элегантную вещь, которая только существует в мире.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98