Какое-то время дела шли чудесно, а затем партнерство расстроилось, и центр объявил себя банкротом.
– И как же потом все наладилось? – спросила Слоун, махнув рукой в сторону трибун.
Они вошли в один из отсеков конюшни.
– Удалось реорганизоваться. – Джордан передал лошадь конюху. – Группа инвесторов вложила полтора миллиона оборотного капитала, а банк, имеющий права ареста имущества, дал соответствующую ссуду. Они тут многое реконструировали – банкетный зал, магазин конской сбруи, расширили конюшни, устроили еще школу верховой езды и игры в поло, а также отказались от показательных игр знаменитостей и занялись организацией серьезных профессиональных матчей.
– Впечатляет, – заметила Слоун, проводя рукой по загородке стойла.
– Чертовски впечатляет! – Джордан оперся спиной о стену и скрестил на груди руки. – Когда я состарюсь так, что перестану видеть мяч и уж тем более не смогу ударить по нему, когда меня скрутит артрит и мне будет не под силу влезть в седло, тогда с удовольствием возьмусь на закате своих дней управлять таким заведением, как это.
Слоун засмеялась:
– У тебя далеко идущие планы.
– А что, – серьезно отозвался Джордан, – о старости надо думать заранее.
Она обняла его за шею.
– Не спеши стареть, милый.
Вечером состоялся прием в Поло-центре «Клуба верховой езды». Слоун такого еще не видела. Автомобильная стоянка возле крытого стадиона превратилась в огромную танцплощадку, заполненную игроками и разодетыми в пух и прах поклонниками поло. Джордан представил Слоун своим друзьям как невесту, добавив, что очень скоро они соединятся узами брака.
– К чему это «очень скоро», не понимаю? – осведомилась она с притворной обидой, когда они наконец остались одни.
– А зачем тянуть?
– К чему такая спешка? У нас полно времени.
– Джорди! – Их спор накалялся все больше, когда прозвучал голос девушки, протискивающейся к ним. Как только эта высокая, стройная, одетая в зеленое облегающее платье молодая дама подошла ближе, Слоун увидела, что она весьма привлекательна. Миловидное лицо с чуть резковатыми чертами было обрамлено густыми каштановыми волосами, свободно спадающими на плечи. – Где ты все время прячешься, Джорди Филлипс? – Улыбнувшись, она схватила его за руку.
Слоун сразу поняла, что они старые друзья, а возможно, и больше, чем просто друзья.
– Вот придумала! – улыбнулся Джордан. – Ты же всегда знаешь, где меня найти.
Он посмотрел на Слоун, настороженно наблюдавшую за ними.
– Дасти, это Слоун Дрисколл, которая в ближайшее время станет миссис Джордан Филлипс. Слоун, это Дасти Уэллс. Для меня она почти сестра. На самом деле ее зовут Кирстен, но все уже давно забыли это имя. Мы зовем ее Дасти, потому что в свое время вдоволь наглотались из-за нее пыли.
– Я много о вас слышала. – Слоун пожала руку Дасти, настоящей амазонке, одной из немногих женщин, играющих в поло на профессиональном уровне, притом часто лучше мужчин.
Дасти внимательно посмотрела на Слоун:
– Во-первых, давай сразу на ты. А во-вторых, представляю, что он обо мне порассказал.
Джордан всплеснул руками:
– Я вообще ничего не рассказывал!
– Вот видишь. – Дасти улыбнулась Слоун. – И за этого человека ты собираешься замуж? Советую хорошенько подумать, прежде чем ввязываться в такое дело.
Слоун засмеялась и с удовольствием подыграла шутке:
– У меня только сейчас начинают раскрываться глаза.
Дасти подмигнула:
– Погоди, я еще тебе такого порасскажу!
Джордан осушил бокал.
– Что ты делаешь, Дасти! Мне и так стоило огромных трудов уговорить эту женщину пойти к алтарю, а ты все расстраиваешь.
– Кстати, – Дасти кивнула в сторону толпы на импровизированной танцплощадке, – видишь, вон там твой приятель.
– Вот скотина! – пробормотал Джордан. – Явился не запылился.
Слоун проследила за его взглядом и увидела красавца латиноамериканской внешности, высокого, стройного, хорошо сложенного, черноволосого, смуглого. А одет он был небрежно – в белую хлопчатобумажную тенниску и желтовато-коричневые брюки. Парень двигался через толпу с таким гордым видом, будто не сомневался, что на него сейчас смотрит по крайней мере половина присутствующих здесь женщин.
– Кто это? – спросила Слоун, удивленная реакцией Джордана.
– Антонио Альварес, – мрачно ответил он.
– Игрок? – Наверное, только Слоун не знала его в лицо.
– Один из лучших аргентинских игроков, – уточнила Дасти. – Но вся беда в том, что он сам это знает.
– Большое самомнение?
– Он очарователен, как Муаммар Каддафи, – добавил Джордан. – А самомнения у него хватило бы на весь Палм-Бич.
Слоун допила свой бокал.
– Мне ясно одно: в число твоих любимцев он не входит.
– Верно, – согласился Джордан. – С тех пор как я перешел в профессионалы, он впился в мой зад, как колючка. В прошлом году я играл против этого сукина сына восемь раз и восемь раз проигрывал.
Выражение лица Джордана было ей уже хорошо знакомо. Он испытывал боль, ибо желал достичь невозможного. И это желание было настолько сильным, что заставляло страдать.
Трибуны крытого стадиона, днем заполненные болельщиками, сейчас пустовали. В этом огромном, похожем на пещеру сооружении царил полумрак. Горели лишь несколько светильников, висящих над игровым полем. Просвистел мяч, и все шесть всадников ринулись за ним. Удары клюшек гулко отдавались в пустом помещении. Один из игроков что-то сердито крикнул сопернику, тот в ответ выругался. Мяч в это время отскочил в противоположный конец поля. Вперед вырвался Джордан на чистокровной гнедой. Игрок команды противника, почти вплотную следующий за ним, все время громко ругался по-испански.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94