Просто делай все, как я, и тебя очень скоро выпустят.Эл осторожно поставил стаканы и откупорил бутылку кьянти. Мама в некоторой растерянности наблюдала за соседкой. Я подошла к Рейдин, подвела ее к дивану и ласково сказала:— Иди сюда, выпей с нами. Эл сурово посмотрел на меня.— Кьяра, я вынужден возразить. В ее положении ей не следует пить.Рейдин издала смешок, похожий на кудахтанье.— Вы очень добры, молодой человек, но дни, когда я могла носить ребенка, давно прошли, я вовсе не в положении, просто растолстела.Я вложила стакан в руку Рейдин и обнаружила, что пальцы у нее холодные как ледышки и дрожат.— Пьем до дна! — воскликнула она и сделала добрый глоток кьянти.— Рейдин, присядь, вино довольно крепкое.Она обвела взглядом нас троих, потом оглянулась через плечо, словно проверяя, не подслушивает ли кто.— Если эта штука такая крепкая, может, стоит подлить ее в питье старой деве, которая ведет нашу группу? — Рейдин придвинулась поближе к маме и похлопала ее по колену. — Девушкам нужно почаще выходить в свет! Наша руководительница всегда сидит прямо, как доска, носит длинные юбки, а волосы стягивает так туго, что глаза чуть не вылезают из орбит. Неудивительно, что бедняжке не удается найти себе парня.Или мамуля не совладала с собой, или папино вино начало действовать, но она захихикала, как школьница.— Душечка, ты ведь знаешь, что я права, не так ли? Я считаю, что нам надо взять самого молодого и удрать отсюда. Но только после ленча, нельзя его пропускать, раз уж с нас дерут такие деньги, мы должны получить за них все, что можно.Как только стакан в руке Рейдин опустел, ее глаза стали слипаться. Пока я на нее смотрела, старушка слегка покачнулась. Я встала и взяла ее за руку.— Пойдем со мной, Рейдин, думаю, стоит ненадолго прилечь.Рейдин медленно встала и посмотрела на Эла:— Не хмурься, сынок, дневной сон входит в программу. Они называют это периодом релаксации, но мы-то лучше знаем, как обстоит дело!Я проводила Рейдин по коридору в комнату, в которой до этого поселился Эл. На двуспальной кровати было постелено чистое белье, наверняка об этом позаботился брат.— Ну вот, — сказала я, мягко подталкивая Рейдин к кровати. — Приляг, здесь тебе будет удобно.Глаза у нее сами собой закрывались.— Кьяра…— Что, Рейдин?Она легла, устроилась поудобнее и протянула ко мне руку.— Не уходи, посиди немного со мной.Ее голос дрогнул, в нем послышались слезы.— Конечно, дорогая, посижу, я тебя не оставлю.Я села рядом и ласково погладила ее по руке. Рейдин робко улыбнулась.— Мама, ты ведь споешь мне песенку?Я вгляделась в изборожденное морщинами лицо, в котором тем не менее было что-то детское. Рейдин была совсем плоха, мне еще не доводилось видеть ее в таком состоянии, и это меня пугало.— Я знаю, — Иисус меня любит, — запела я не задумываясь, слова пришли как-то сами собой. Это была старинная песня, которую мама пела, когда мы были еще совсем крошками. — Так сказано в Библии…Я выключила ночник и продолжала петь в темноте, почему-то, сама не знаю почему, по моим щекам потекли слезы. И во что я только вляпалась и втянула всех нас? Глава 25 Меня разбудил запах жарящегося бекона, сквозь который пробивался аромат крепкого итальянского кофе, так и манивший пойти на кухню и взять чашку. Помню, в детстве эти запахи будили нас каждое утро вместе со звуками радио “Все новости, все время”. Я спускалась по лестнице и шла в кухню. Папа уже сидел за столом в майке и пил кофе из белой фаянсовой кружки.Готовя еду, мама всегда напевала под нос. Она никогда не вставала по утрам “не с той ноги” и старалась, чтобы мы тоже начинали день в хорошем настроении.— Тебе необходимы белки, — бывало, говорила она, ставя на стол большую тарелку яичницы с беконом. — Чтобы голова хорошо работала, мозгу нужна энергия, сестры не похвалят, если ты явишься в школу без головы.Я вошла в кухню. Часы показывали, что время завтрака давно прошло, наступил час ленча. Мама стояла у плиты, — на большой сковороде шипел омлет с беконом.— Привет, соня. — Она оглянулась на меня. — Садись, поешь, мозгу нужна энергия.Я застыла на месте, глядя на мать. Она уже не девочка, сколько ей, пятьдесят шесть? И что же, после почти бессонной ночи она как ни в чем не бывало готовит мне завтрак!— Садись, садись.Мама поставила на стол чашку, от которой поднимался пар.— Выпей кофе. Судя по твоему виду, это тебе не помешает.— Мама, что ты здесь делаешь? Тебе полагается лежать в постели!Порез на лбу от вчерашнего удара обломком был закрыт повязкой, но огромный лиловый синяк выступал даже за пределы бинта.— Ерунда! — отрезала мама. — Всего лишь маленькая царапина, мне просто стукнуло дверью по лбу.Я подтянула пояс махрового халата и шагнула к столу. Кофе манил своим ароматом.— Тебе нужно отдохнуть.Я понимала, что со стороны выгляжу как неблагодарная дочь. Ма фыркнула.— Послушай, девочка, я вырастила пятерых детей, а твой отец работал пожарным. Думаешь, я привыкла отдыхать? Кьяра, прошлая ночь ничем особо не отличалась от всех других ночей в нашем доме. Ты что, уже забыла?Наверное, у меня был озадаченный вид, потому что мамочка продолжала:— Похоже, ты не понимаешь. Кьяра, твой отец и старшие братья — пожарные, когда он возвращался с работы — а это могло быть когда угодно, в любое время ночи, — я была ему нужна. — Ма помешала яйца и встала так, чтобы видеть одновременно и меня, и плиту. — Кьяра, он не покупки по домам развозил, он спасал людей из огня. Это опасная работа, поэтому я всегда дожидалась его возвращения. — Мама сняла со сковородки длинные тонкие ломтики бекона. — А теперь, когда твои братья тоже работают, я дожидаюсь и их.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76