как Джон стоял в стороне от толпы, как посмотрел мне прямо в глаза, убедился, что я за ним наблюдаю, и только потом поцеловал свою даму. Это меня быстро отрезвило. Воспользовавшись тем, что он держал меня уже не так крепко, я освободилась, повернулась и посмотрела ему в глаза.— Еще бы, конечно, не мог! — усмехнулась я. — Торопился к своей девице! Не мог же ты задерживаться, чтобы помочь другу, когда тебя ждала такая краля!Это его задело, я видела по глазам, но выражение боли быстро сменилось чем-то другим. Взгляд смягчился, появилось какое-то странное выражение, почти грусть. Что это было? Сочувствие? Жалость? Этого мне только не хватало!— Кьяра, я не мог.Джон замолчал, все еще глядя на меня.— Вот и я говорю, что ты не мог, — с издевкой подтвердила я.Подумать только, всего пару недель назад я доверяла этому типу безраздельно, готова была доверить ему даже свою жизнь! Но сейчас я не оставила ему даже права на сомнение. Я это сознавала, но ничего не могла с собой поделать.— Кьяра, мне сейчас очень нужно, чтобы ты мне доверяла, — сказал Джон. По тому, как напряглось его тело, я догадалась, что он с трудом держит себя в руках. — Знаю, тебе было больно это видеть.— С какой стати мне должно быть больно? Может, из-за того, что ты не остался и не помог мне? Или потому, что выставил меня перед полицией лгуньей? Или, может, потому, что ты оказался не тем, за кого я тебя принимала?Он снова сжал мои руки крепче — так крепко, что я чуть не вскрикнула от боли.— Кьяра, я бы не допустил, чтобы с тобой что-нибудь случилось, поверь. — Он встал и потянул меня за собой. — Я не могу здесь задерживаться и не могу объяснить, что происходит. Но если меня сейчас увидят с тобой, нам обоим грозят большие неприятности.В трейлере было по-прежнему темно, мне вдруг стало страшно. Что все-таки происходит? Продолжая держать меня за руку, Джон направился к двери. У выхода он остановился, повернулся и привлек меня к себе. Он крепко обнял меня за талию, рука двинулась выше, задержалась на спине, затем легла на плечо. Тут он немного отстранил меня от себя и прижал к кухонной стене. Проведя руками по моей шее, он стал нежно касаться моего лица, словно пытался в темноте запомнить его на ощупь. Мое сердце громко забилось, желудок, казалось, подпрыгнул.— Кьяра, — хрипло прошептал Джон.Когда он меня поцеловал, из головы вылетели все мысли до единой, и тело откликнулось на его ласку. Руки сами собой легли ему на грудь и поднимались до тех пор, пока не обняли его за шею. Тепло его тела окутывало меня, и наши тела словно сплавлялись в одно целое.Джон целовал меня совсем не так, как брюнетку на треке. В его поцелуе не было никакого насилия, ничего показного. Джон был нежен, но настойчив, пытаясь своим телом убедить меня в том, что пытался отрицать мой разум. Это был наш первый поцелуй, тот, который обозначает начало чего-то, а не конец. Джон заставил меня наслаждаться каждым его мгновением. Этот Джон Нейлор был тем самым человеком, которого я знала. Что бы ни происходило на треке, что бы он ни делал прошедшим вечером — со всем этим можно было разобраться позже. Мужчина, который меня обнимал, снова стал тем, кому я доверяла.Ни слова не говоря, Джон ушел — бесшумно открыл дверь и выскользнул наружу, в темноту. Я стояла неподвижно, почти не дыша, и прислушивалась. Наконец где-то в отдалении заурчал мотор автомобиля, и я поняла, что Джон снова исчез. Глава 7 Хмурое утро, как и полагается, оказалось мудренее вечера. Я проснулась, но не спешила вставать, рядом со мной пристроилась Флафи, и меня снова стали одолевать сомнения. Я осознала, что вчера позволила Джону Нейлору заговорить мне зубы. Ласковыми словами и лестью он заставил меня забыть, что он бросил меня на месте убийства Руби и обманул полицию. В довершение всего я позволила ему поцеловать меня и вела себя так, будто этот поцелуй для меня куда важнее, чем тот, которым он одарил брюнетку на треке. Но даже это еще не самое страшное, куда там! Если уж смотреть правде в глаза, то нужно признать: смерть Руби Ли Даймонд — на моей совести. Я взяла девочку под свою опеку, научила ее разным движениям, а потом оставила без присмотра, и вот она мертва.Я не смогла защитить свою подругу, и она погибла. Значит, именно я должна позаботиться, чтобы все было по справедливости — насколько это вообще возможно в нынешней ситуации. Может, кто другой и предоставил бы это дело полицейским, но только не Кьяра Лаватини. Во-первых, полиция вообще не очень-то переживает из-за смерти стриптизерши, по их мнению, одна дрянь убила другую — и счет сравнялся. А во-вторых, тот, кто обидел друга Лаватини, обидел Лаватини. Мы привыкли сами о себе заботиться. Вот почему мне нравятся танцовщицы — они относятся к семье так же, как я. Стать танцовщицей — все равно что стать членом большой семьи обездоленных, мы крепко держимся друг за друга. Поэтому, кто бы ни убил Руби, он или они напрашивались на то, чтобы я занялась ими лично, отомстила за ее смерть, исправила чудовищную несправедливость судьбы. Найти убийцу Руби — отныне мой долг.Я поплелась в кухню, почти машинально покормила Флафи и включила кофеварку. Я не жаворонок, по утрам обычно двигаюсь как в тумане и более или менее просыпаюсь только после третьей чашки кофе. Потом открыла дверь, достала из ящика газету и развернула, собираясь почитать, пока варится кофе. Тут возникло сразу две проблемы. Во-первых, кофеварка не заработала, потому что я с вечера ее не заправила, а не заправила потому, что у меня кончился кофе. Я собиралась купить его по дороге с трека. Вторая проблема заключалась в заголовках и фотографиях на первой полосе газеты.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76