Ее кожа тут же разгорелась, и она почувствовала, что вновь окрашивается в золото.
— Иногда это бывает трудно, но нам все же удается себя сдерживать. Я думаю, что у нас все это происходит несколько иначе, менее интенсивно и легче поддается контролю, чем у тенду. Большинство же животных на моей планете сходно с вами, у них гон продолжается короткое время, но очень интенсивно, а в остальное время ничего не бывает. Мой народ устроен иначе.
— Тебе, должно быть, очень трудно быть всегда в течке, пока твой народ так далеко? — спросила Анито.
Окраска тела Джуны стала темно-серой.
— Иногда. — Она отвернулась, стараясь удержать подступившие к глазам слезы.
Анито дотронулась до ее плеча.
— Мы можем чем-нибудь помочь?
Джуна качнула головой.
— Ты уверена? — спросил Укатонен. — Мы можем сделать так, чтобы ты не была в поре.
Джуна изо всех сил замотала головой, ее кожа приобрела ярко-оранжевый цвет ужаса.
— Нет, обойдусь.
— Ладно, — сказал Укатонен, — но вообще-то неприлично иметь течку вне сезона. Тебе надо научиться управлять собой.
Джуна кивнула.
— Я поняла.
— Хорошо, — отозвался Укатонен. — А теперь нам следует разбудить твоего бейми.
— Будет ли… Будет ли это похоже на прошлое слияние? — нерешительно спросила Джуна. — Мне не нравится, когда меня вводят в состояние гона.
Укатонен отрицательно покачал головой.
— Нет, это было бы нецелесообразно. Теперь, когда мы знаем, что ты находишься в поре, мы можем помочь тебе это заблокировать и исключить из слияния. Мы узнали о тебе достаточно, чтобы провести тебя через то, что ты должна сделать, чтобы разбудить своего бейми. Это слияние будет легче и приятнее, но все пройдет хорошо, если ты не станешь бояться.
Джуна криво усмехнулась.
— О такой вещи легко просить, но ее очень трудно выполнить.
— Это я знаю, — отозвался Укатонен, — но тебе надо помнить, что все, что ты ощущаешь во время слияния, ощущает и твой бейми. Дашь ему страх, и он испугается, дашь ему ощущение счастья и сердечного привета, и он разделит это с тобой.
— Когда мы начнем? — спросила Джуна.
— Надо делать немедленно, — вмешалась Анито. — Там уже готовятся к празднику, чтобы приветствовать нового бейми.
После быстрой трапезы из фруктов, меда и сушеного мяса они уселись вокруг охапки листьев, на которой спал бейми. Бейми лежал тихо, без движения, как мертвый. Только слабая дрожь ноздрей указывала Джуне, что он все-таки жив.
Джуна подумала, как глубоко она позволила себе вмешаться в культуру тенду, чтобы спасти этого малыша. Ей грозили серьезные кары, возможно, даже полное крушение карьеры. Впрочем, переделывать что-либо уже поздно. Придется жить с последствиями собственного своеволия.
Джуна встала и протянула руки шпорами вверх.
— Я готова, — сказала она. — Давайте будить моего бейми.
Они образовали круг, в центре которого лежал спящий, взялись за руки чуть пониже локтя, готовые к слиянию.
— Первое слияние с бейми сделало ваши тела родственными друг другу, — произнес Укатонен. — Это же слияние сделает вас родственными эмоционально. Старайся думать о вещах, которые формируют прочные узы. Если ты почувствуешь страх, он эти узы ослабит. Избегай мыслей о нересте. Они только смутят бейми, а нам будет труднее помогать тебе. Поняла?
Джуна закрыла глаза, набрала в грудь воздуха, стараясь подавить глубоко спрятанную тревогу. Она не имеет права позволить своему страху затруднить пробуждение ее ребенка.
— Я готова, — сказала она наконец.
Джуна чувствовала, как соскальзывает в слияние. Бейми спал совсем близко. Могучее эго Укатонена покоило и направляло ее. Она чувствовала и присутствие Анито, смотревшей на них и хранившей их покой. Укатонен проводил ее собственное эго в тело бейми. Сначала ощущение тонкой преграды, а потом — освобождение, будто она прошла сквозь стенку огромного мыльного пузыря и сразу оказалась в спящем теле бейми. Бейми был замкнутым, отдельным, скрученным, как туго сплетенный узел. Джуна проникла в этот темный немой мир, мир, где действовали лишь осязание, обоняние и вкусовые ощущения. Тут она остановилась, не зная, что делать дальше.
Ты должна приветствовать его, говорил Укатонен. Но как этого добиться?
Джуна чувствовала, что эго Укатонена торопит ее. Оно ждет от нее действия. Она потянулась к спящему, обволакивая его замкнутое на самого себя эго, посылая ему ощущения тепла, впечатления от солнечных лучей, падавших когда-то на ее кожу, воспоминания о тускло просвечивающем сквозь прикрытые веки красном сиянии светила… тепло, спокойствие, радость. Туго стянутый узел сознания бейми чуть-чуть распустился. Волна одобрения, исходившая от Укатонена, омыла Джуну. Она действует верно. Ободренная Джуна позволила себе новые воспоминания: вот она лежит в постели, ей тепло и уютно, здесь она в безопасности, здесь она дома, голос матери напевает ей песню, у постели горит свеча, теплым светом освещая темное лицо матери. Пятнышко покоя в непредставимом ужасе лагерей беженцев.
Начавший уже было развязываться узел, которым был ее бейми, снова стянулся при мысли о лагерях.
«Нет! — напомнила она себе. — Никакого страха! Думай о радостном, о встрече!»
Она снова вернулась к солнечному теплу. Ее отец отыскал Джуну и ее брата в лагерях беженцев. Как крепко объятие его рук! Он вернул ее домой, в тот дом, где всегда много еды, где всегда есть кто-то сильный, кто может защитить от беды. Джуна ощутила, как снова расслабляется эго бейми. Она вспомнила, как убирают виноград на их ферме, как смирные лошадки стоят под молочным отфильтрованным солнечным светом; их хвосты машут скорее по привычке, нежели от желания отогнать оводов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178