Проплывали мимо берега реки, окаймленные белым, как снег, песком, журчала за кормой вода. Буйные заросли деревьев, сплетаясь между собой ветвями, решительно наступали на берег или следовали за авангардом густо разросшегося кустарника. Временами и деревья и кусты отступали, освобождая место обширным полянам, покрытым ворсистым ковром густой зеленой травы, расцвеченным странными яркими растениями, над которыми вились бесчисленные рои насекомых. Одна красочная картина сменялась другой, еще более красочной. И вдруг недра земли поглощали зеленый покров, и тогда в солнечных лучах купалось царство минералов, не менее разнообразное и причудливое, чем отторгнутая ими органическая природа.
Нас окружал сказочный мир, заселенный животными-химерами. Никакая человеческая фантазия не способна создать полчища столь отвратительных чудовищ: ползающих, прыгающих, квакающих, летающих, ревущих и пожирающих друг друга. Животный мир — это ужас Арбинады. Мы поняли это слишком скоро и заплатили слишком дорого…
Корабль разрешалось покидать группами не менее двух человек. Специалисту, идущему на поиск, придавался как минимум один сопровождающий. Такими сопровождающими были — я, Конд и Ланк, а так как Кор никогда не отпускал одновременно обоих пилотов, то Ланку чаще других приходилось выходить из корабля. В условиях Арбинады, ее диких зарослей, болот и нагромождения скал удобнее всего было передвигаться по воздуху. Это было менее утомительно и значительно безопаснее. Те летающие драконы, которые доставили мне в свое время столько неприятностей, были сравнительно безопасны, да и обитали они вблизи морского побережья. Их сородичи, населяющие леса в непосредственной близости от реки, хотя и летали огромными стаями, но были значительно меньших размеров и при нашем появлении в воздухе обычно исчезали. Главная опасность подстерегала нас в воде и на суше.
Чаще всего на поверхность Арбинады я выходил вместе с биологом. Не знаю, почему он избрал именно меня. Правда, я хорошо владею оружием. Может быть, поэтому Дасар предпочитал видеть меня рядом с собой, отправляясь на свои научные экскурсии.
Биолог оказался дотошным исследователем, и, сопровождая его, мне пришлось увидеть очень многое. И увидеть и узнать. Дасар — человек разговорчивый и свои мысли выражает часто вслух, поэтому волей или неволей я становился соучастником его деятельности и хранителем его мыслей. Мало-помалу я сам стал втягиваться в эту работу и. иногда высказывал соображения, которые он не отвергал, а, пробурчав что-то себе под нос, изрекал приблизительно такую фразу:
— Однако, Антор, ваши заболоченные космосом мозги еще способны на некоторую макроскопическую деятельность…
Это следовало воспринимать как высшую похвалу. По поводу других моих соображений он не скупился и на такие замечания.
— Я считаю, — говорил он, делая соответствующую паузу, — что первобытная протоплазма по части умозаключений могла бы успешно конкурировать с содержимым черепной коробки отдельных высокоорганизованных астролетчиков.
Я на него не обижался. С ним было тяжело, но интересно. Он глотал синзан чудовищными порциями и проявлял столько энергии, что вконец изматывал и себя и меня. После каждой вылазки мы по многу часов отмокали в гидроконтейнере, с тем чтобы в следующий раз снова взять от наших организмов все, на что они способны. Я следовал за ним повсюду: и в непроходимые чащи, где он вылавливал «интересных» насекомых, и в воду, где опасности, поджидающие нас, были особенно велики. Постепенно, благодаря собственным наблюдениям и его комментариям к тому, с чем нам приходилось сталкиваться, у меня стало складываться более терпимое отношение к животному миру Арбинады.
Часто он меня спрашивал:
— Вы знаете, Антор, где мы с вами сейчас находимся? Ну-ка, ответьте мне.
— Мы бродим по страницам книги, в которой природа лишь очень скупо повествует о том, на что она действительно способна, — отвечал я, припоминая его собственный ответ на заданный вопрос.
— Нет, уважаемый водитель межпланетных телег, вы ошибаетесь, — говорил он, — мы не бродим, а мы стоим и смотрим в колыбель младенца. Этот мир так еще юн! Он только-только открыл глаза, и впереди у пего огромная жизнь. Запомните это. Когда вернемся на Церекс, так и рассказывайте, что вы были в гостях у новорожденного.
— Сколько же лет этому новорожденному?
— Сколько? Трудно сказать. Я полагаю, не менее пятисот миллионов раз обернулась Арбинада вокруг Солнца с тех пор, как на ней возникла жизнь, различимая невооруженным глазом.
Я мог бы припомнить множество подобных разговоров, они возникали по всякому поводу. Однажды биолог был чрезвычайно обрадован, поймав маленького юркого зверька, который отбивался от него с храбростью отчаяния, Я не сразу понял, что привлекло биолога в этом животном, на мой взгляд, поблизости находились куда более интересные объекты наблюдения. (Тогда я еще полагал, что научная ценность того или иного существа прямо пропорциональна объему его тела).
— Вот, Антор, смотрите, это представитель тех, кто сменит нынешних властелинов Арбинады!
— Этот карлик?
— Да!.. Ну, не этот, конечно, а его далекие потомки.
Я с недоверием перевел взгляд на разгуливающих неподалеку двух исполинов. Их морщинистая, покрытая буграми и наростами кожа обтягивала массивные тела не менее шести метров в длину. Головы этих животных, если считать вместе с широкими загривками, покрывающими непроницаемой броней шею и часть спины, составляли не менее трети общей длины тела и были украшены рогами; два из них росли около глаз и были длинными и острыми, а третий возвышался спереди на носу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69