После апреля Сталин, которого считали отошедшим на второй план, выполнял, может быть, не очень броскую, но весьма подходящую для него задачу, которая имела большое значение, для партий, готовящейся к захвату власти. Вместе со Свердловым он стал отвечать за связь с областными и низовыми организациями партии. Такого рода деятельность в партии, естественно, не была связана с гласностью и в новой обстановке. Требовалось по-прежнему соблюдать правила конспирации. Очевидно, по этой причине об этом этапе деятельности Сталина не сохранилось документальных свидетельств. Однако, выполняя эту миссию, он впервые вступил в непосредственную связь с центральными органами партии (об аппарате в тот период не приходится говорить). Для него же еще более важным явилось знакомство и установление регулярных связей с местными партийными комитетами, с губернскими кадрами. Знания, приобретенные в тот период, Сталин смог использовать позднее. Его роль в течение года, хотя он в значительной мере оставался на заднем плане, а в вопросах тактики допускал колебания, ни в коем случае не была второстепенной. Но, как типичный организатор, он по крайней мере несколько раз в течение лета 1917 года испытывал трудности при выборе правильной тактики. В мае, например, он писал, что «в революционную эпоху невозможно устоять на одной точке, тут можно лишь двигаться — вперед или назад. Поэтому, кто старается остановиться во время революции, тот неминуемо отстанет, а кто отстал, тому нет пощады: революция толкнет его в лагерь контрреволюции» Сталин И. В. Соч. Т. 3. С. 63.

. В июле, в период обострения политической обстановки, в самые критические дни, когда партия почти готова была выдвинуть лозунг вооруженного выступления, его опять охватили сомнения. Сначала он выступал за восстание, затем изменил свою точку зрения, а позже уже отрицал, что вообще когда-либо думал о вооруженном выступлении. Известный поэт Демьян Бедный приводил следующий эпизод из этих дней: «Накануне июльского выступления, в 1917 году, в редакции „Правды“ днем сидим мы двое: Сталин и я. Трещит телефон. Сталина вызывают матросы, кронштадтские братишки. Братишки ставят вопрос в упор: выходить им на демонстрацию с винтовками или без них? Я не свожу глаз со Сталина. Мне смешно. Меня разбирает любопытство: как Сталин будет отвечать — о винтовках! По телефону! Сталин тоже как-то смешно и лукаво до последней степени сморщил лицо, погладил свободной рукой усы и говорит: „Винтовки?.. Вам, товарищи, виднее!.. Вот мы, писаки, так свое оружие, карандаш, всегда таскаем с собою… А как там вы со своим оружием, вам виднее“.В те дни в особняке Кшесинской проходила Петроградская конференция РСДРП(б). М. П. Томский, руководитель профсоюзов, считал, что демонстрацию, являвшуюся самым крупным выступлением рабочих в пользу революции, нельзя выпускать из рук, нужно вести речь о новой пролетарской революции. Конференция, на которой не присутствовал Ленин (он с 29 июня лечился в Финляндии и 4 июля в связи с обстановкой вернулся в столицу), выразила все-таки его точку зрения, согласно которой развитие событий должно было привести к полному разоблачению эсеро-меньшевистского руководства Советов в глазах масс. В это время на заседании Петроградского Совета Л. Б. Каменев подчеркивал, что не большевики вывели массы на улицу, однако сейчас их нельзя оставлять без руководства.3 июля большевики оказались в вынужденной ситуации, ведь развернувшаяся в тот день вооруженная демонстрация с участием многих полков и путиловских рабочих привела к новой обстановке. С одной стороны, массы решительно требовали, чтобы Советы рабочих и солдатских депутатов взяли на себя власть, с другой стороны — все их выступление было направлено против верхушки Советов, которая менее всего желала брать власть. Но обстановка еще не созрела для взятия власти. Большинство рабочих-большевиков и их руководителей понимали это. Советы даже но своему составу в тот момент были абсолютно не приспособлены для этой задачи. Да и вся Россия в целом не была готова к новому этапу борьбы за власть. Руководители Военной организации большевиков и большинство ЦК стояли перед своеобразной дилеммой. Они считали несвоевременной акцию масс, в то же время они не могли отвернуться от народа, поддерживавшего их. Выход виделся в том, чтобы держать под контролем это массовое выступление и попробовать направить демонстрацию в мирное русло. Приостановить всю акцию было невозможно. Масса стихийно рвалась в бой, в то время как обстановка требовала терпеливых, продуманных действий, что в конечном итоге являлось одним из условий успеха вооруженного восстания. Но для понимания этой истины, видимо, требовались тяжелые испытания.Массовые демонстрации, развернувшиеся вечером 3 июля, продолжались до 3 часов утра под лозунгами «Долой 10 министров-капиталистов!», «Долой войну!», «Вся власть Советам!». В эту ночь в Петрограде многотысячные массы рабочих и солдат уже знали, чего они не хотят, но еще не понимали, что они способны сделать. 4 июля состоялась четырехсоттысячная массовая демонстрация. В этот день в Петрограде произошла серия кровавых инцидентов. Трудно точно определить, кто стрелял первым. Во всяком случае, во многих мемуарах указывается, что имела место сознательная провокация, поскольку черносотенные монархические силы были заинтересованы в том, чтобы вовлечь рабочих и солдат в преждевременное авантюристическое выступление. В течение дня офицерские отряды, юнкера и казаки устроили кровавую бойню при попустительстве со стороны беспомощного руководства Советов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113