— Мисс Олдридж…— Вы напрасно тратите время, обхаживая отца, — сказала она. — Во-первых, он уже души в вас не чает. А во-вторых, его совершенно не интересует ваш канал. — Она вздернула подбородок. — На вашем месте я направила бы усилия на то, чтобы соблазнить его дочь, поскольку она — это любой вам подтвердит — является вашим самым опасным и самым решительным противником.— Мисс…Но Мирабель, зная, как важна для актера последняя реплика перед уходом со сцены, едва успев произнести ее, выскочила из комнаты, не дав ему вымолвить ни слова.Он услышал, как замер вдали стук ее каблучков.Из дальнего угла комнаты раздалось сочувственное покашливание.
На следующий день, ближе к вечеру, Мирабель сидела в кабинете отца и отвечала на пришедшие на его имя письма. Она нашла идеальный способ прогнать мысли о мистере Карсингтоне на самые задворки своего сознания. Это был закон о частной собственности. Когда она с боем продиралась сквозь дебри юридического жаргона, которым изобиловало письмо, полученное от отцовского поверенного, из коридора донесся стук.Она подумала, что, наверное, кто-то из слуг что-то уронил. Если возникла серьезная проблема, она об этом скоро узнает.И она вернулась к письму поверенного.— Я должен поговорить с вами, — пророкотал совсем рядом с ней знакомый голос, и она едва не вскочила с кресла.И лишь сделав над собой усилие, осталась сидеть, хотя перо выпало из ее рук, а все мудреные юридические термины вылетели из головы.Мистер Карсингтон стоял в дверях, опираясь на трость. Он был полностью одет. Его рубашка была безукоризненно белой и туго накрахмаленной. Элегантный коричневый пиджак облегал широкие плечи. Она затруднялась определить, как называются надетые на нем панталоны — бриджи или просто брюки, поскольку плохо разбиралась в мужской моде. Видела только, что они сидят как влитые, обрисовывая его длинные мускулистые ноги.На нее нахлынула горячая волна желания. Именно в этот момент она увидела правду — голую правду, от которой уже было невозможно отмахнуться.Она перешла границы дозволенного.Она увлеклась.Это произошло помимо ее воли, и пути назад, в ее безопасный мир, не было.Ей придется терпеть, не показывать вида, притворяться равнодушной.— Ваша лодыжка еще недостаточно окрепла, чтобы бродить по дому, — обратилась она к нему.— Доктор Вудфри сказал мне сегодня, что можно понемногу ходить, но только с тростью, чтобы на ногу было как можно меньше нагрузки.Она поднялась и оперлась руками о стол.— Очень сомневаюсь, что доктор Вудфри, говоря о том, что можно понемногу ходить, имел в виду марш-бросок из гостевого крыла вниз по длинной лестнице, потом несколько сотен футов по коридору — в самую холодную часть дома, — сказала она.— Мне безразлично, что он имел в виду, — заявил мистер Карсингтон. — Я должен поговорить с вами. О вчерашнем. Вы обвинили меня в том, что я вас соблазняю.— Совсем не обязательно сообщать об этом всему дому, — заметила Мирабель и, обойдя письменный стол, подошла к двери и закрыла ее. Она остановилась перед дверью — на тот случай, если придется спешно ретироваться, чтобы не совершить еще какую-нибудь глупость.Он оставался на месте, всего в одном-двух шагах от нее.— Вы сообщили об этом в присутствии моего камердинера, — проговорил он.— Я забыла, что он там находится, — смутилась она. — Кру умеет быть практически невидимым.— В отличие от его хозяина, — промолвил мистер Карсингтон. — Я склонен совершать опрометчивые поступки, иногда бываю глуп, но я не привык соблазнять женщин для того, чтобы достичь каких-то целей в бизнесе.— Понятно, — сказала она. — Вы это делаете исключительно для того, чтобы поразвлечься.Он смотрел на нее из-под полуопущенных век, и она видела блеск его глаз.— Ведь это не я уехал из Лондона, оставив там множество разбитых сердец, — парировал он.Может, он издевается над ней?— Я уже говорила, что это вздор, — заявила она.— А теперь вы пытаетесь разбить мое сердце, — произнес он.— Что-о? — Она ушам своим не верила. — Вы бредите?— Вы обвинили меня в том, что я вас соблазняю, — сказал он. — Но вы, как видно, забыли, кто сделал первый шаг.Первый шаг сделала она, и притворяться, что это не так, не имело смысла. Горячая волна прокатилась по ее телу, причем не только от стыда.Она вспомнила ощущение его губ на своей руке и, взглянув на него, заметила, что он улыбается. Казалось, он поддразнивает ее, вынуждая противоречить. А ей этого не хотелось. Хотелось, чтобы он снова коснулся губами ее руки. Ей не хотелось ни говорить, ни слушать, ни думать. Не хотелось быть разумной. Она всегда была разумной и обдумывала каждый свой шаг. Ей тридцать один год. Почему бы ради разнообразия хоть раз не быть дурочкой?— Ну что ж, если вам желательно вдаваться в подробности… — Голос ее дрогнул.— Разумеется, желательно, — подтвердил он. — И еще, я не обхаживаю вашего отца. Он проявил ко мне доброту и дружелюбие, его невозможно не любить даже ради того, чтобы угодить вам. Уж если кого и склонили на свою сторону, так это меня. Вот почему… — Не договорив, он тихо охнул, когда она ухватилась за лацканы его пиджака. — Мисс Олдридж!Она взглянула ему в лицо. Он смотрел на ее руки.— Вы порвете мой пиджак! — сказал он в притворном ужасе. Мирабель усмехнулась, хотя сердце у нее бухало, словно артиллерийская канонада.Он перевел взгляд с рук на ее губы, и выражение ужаса исчезло с его лица. Глаза у него потемнели.Она учащенно дышала, колени у нее подгибались. Она запрокинула голову.Он наклонился к ней и тут же отпрянул.— Нет. Слишком много поставлено на карту. Я не могу… Мирабель привлекла его к себе и страстно поцеловала.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95