Должно быть, Бен заметил боль в его глазах, потому что внезапно сменил тему разговора.
Они проговорили несколько часов подряд, рассказывая друг другу о своей жизни. Уэйд сообщил Бену об испытываемых им болях в ноге. Бен не удивился, а только грустно взглянул на брата и сказал, что его болезнь началась с болей в предплечье.
На этом их первое свидание окончилось. Уэйд ушел, пообещав прийти вечером. Выйдя из палаты, он остановил в коридоре молодую сиделку и спросил, может ли он поговорить с лечащим врачом Бена Мэгэллена. Девушка приветливо улыбнулась и проводила его в кабинет доктора.
Там ему удалось поговорить с седовласым, очень усталым человеком средних лет о болезни Бена. Но Уэйд не узнал ничего нового, кроме того, о чем уже сообщал ему сам Бен. Прежде чем попрощаться с доктором, Уэйд спросил, не повредит ли здоровью брата переезд в Шайенн.
– Я не вижу причины для возражений против такого переезда, – ответил доктор, – если, конечно, мистер Мэгэллен найдет там квалифицированную медицинскую помощь.
Так состоялся переезд Бена в Шайенн. Уэйд снял небольшой домик для Бена и его семьи недалеко от больницы святого Иоанна. Через полтора года Бена положили в стационар больницы. Уэйд снова ощутил боль в сердце, вспомнив день, когда он отвез Бена в покой Святого Иоанна. Маленькая Эми с глазами, полными слез, уцепилась за безжизненную иссохшую руку отца, яростно сжав ее и шепча ему слова прощанья.
Именно в этот день, когда Бен уже был устроен в палате, и Джейн ушла домой, брат попросил Уэйда заботиться о его семье, когда он умрет.
– У них больше никого нет, Уэйд, – сказал Бен, глядя умоляющими глазами на брата. Для самого Уэйда было само собой разумеющимся, что он должен взять опеку над семьей брата.
«Бедный Бен, – подумал Уэйд, – видно, уже тогда разум его начинал меркнуть. Он даже не сообразил, что придет день, и та же самая болезнь, которая постепенно свела его в могилу, возьмется и за меня. И тогда некому больше будет заботиться о Джейн и Эми».
Уэйд встал, взял бутылку виски и стакан с каминной полки и снова уселся в кресло. Теперь Бен лежал при смерти. И как бы ни была тяжела эта утрата, но смерть брата одновременно являлась и огромным облегчением для Уэйда и для Джейн. Потому что Бен, тот Бен, которого они знали и любили, умер для них уже год назад. От прежнего умного доброго человека осталась лишь тень, пустая оболочка.
Глава 21
«О Господи, как раскалывается голова», – поморщилась Шторм, расчесывая волосы перед зеркалом. Интересно, сколько она выпила прошлым вечером? Более чем достаточно, потому что она не помнила даже, как вернулась домой. Шторм смутно припоминала только, что в дом ее внес Уэйд.
Но, конечно, Мария и Кейн прекрасно помнили, в каком состоянии ее привезли домой. За завтраком они красочно описали всю эту сцену. Оба рвали и метали, кидали ей в лицо упреки, что она опозорила имя Рёмеров, на глазах у всех проведя весь вечер в обществе шлюх – болтая с ними и напиваясь до бесчувствия. Кроме того, она громко поскандалила в баре «У ковбоя» с Джози Сейлз. Кейн заявил, что он теперь больше никогда не сможет показаться там.
Наконец Кейн и Мария выдохлись, но прежде чем Шторм успела спросить, откуда они все это узнали, Кейн быстро заковылял на своих костылях к выходу, а Мария заспешила по домашним делам.
«А что теперь думает обо мне Уэйд?» – спросила себя Шторм и тут же посмеялась над своей наивностью. Наверняка он о ней вообще не думает! С тяжелой головой, которая раскалывалась от боли, как будто по ней били огромным молотом, Шторм осторожно сошла вниз по лестнице, неся свой жакет. Стоя в кухне, она слышала, как Мария возится в соседней комнате – которая на время была отдана Кейну. Шторм заглянула в гостиную и увидела в щелку двери вытянутые к огню длинные ноги Кейна.
Ее рука уже была на дверной ручке, и она готовилась ступить за порог, когда брат окликнул ее:
– Куда ты идешь?
– Хочу заглянуть в барак, узнать, как чувствует себя Джеб.
– С ним все в порядке. Мария навещала его сегодня рано утром. Он-то и поведал ей обо всем случившемся с тобой вчера. Зайди сюда, пожалуйста. Я хочу поговорить с тобой.
– Кейн, я не желаю, чтобы ты кричал на меня.
– Я не собираюсь кричать, я просто хочу поговорить.
Шторм вздохнула и вошла в комнату. Взяв стул, она уселась напротив брата.
Ссутулившись в кресле, Кейн изучающе смотрел на сестру с выражением крайней озабоченности во взгляде. «Куда исчезли ее озорство и веселость, куда пропала ее неиссякаемая бодрость? Как сильно она похудела!» – обеспокоенно подумал Кейн. Лицо Шторм стало почти прозрачным, а под глазами появились фиолетовые тени.
Видя, что Шторм выжидательно глядит на него, Кейн сказал:
– Ты ничего не хочешь мне рассказать обо всем этом, сестренка? Я ведь благодарный слушатель, ты же знаешь!
– Ты имеешь в виду вчерашний вечер? Я думала, что Джеб обо всем уже рассказал Марии.
– Ты же прекрасно знаешь, что я говорю не об этом. Я спрашиваю тебя сейчас об Уэйде. Ты ведь все еще любишь его, да?
Шторм уже открыла рот, чтобы самым решительным образом возразить ему: как она может любить человека, который так жестоко обращается с нею? Но слова застряли у нее в горле, и она разразилась неудержимыми рыданиями.
Кейн тихо выругал себя и протянул к ней руки:
– Иди ко мне, моя милая, – позвал он тихо сестру, и та стремительно бросилась к нему.
Кейн гладил белокурую головку, припавшую к его плечу, ощущая, как рыдания сотрясают все ее тело. Как ему хотелось в этот момент избить своего друга, причинить ему боль и страдание, отомстить за Шторм!
Когда Шторм почти успокоилась от рыданий и начала икать с горестным, жалким видом, Кейн, еще раз погладив ее по голове, сказал мягко, но решительно:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114