— Дорогой? — спросила она его в конце концов. — Почему ты так расстроился, подумав, что я видела твоего брата?— Бетс, ты, конечно, очень эмансипированная молодая леди, но в Хэрроугейте происходят такие вещи, что даже тебе не надо о них знать.Она резко отпрянула от него.— Не смей так снисходительно относиться ко мне, Киф Хэрроу!Он старался снова прижать ее к себе, но она сопротивлялась.— Если существуют какие-то вещи, которых я не понимаю, я хочу, чтоб ты объяснил мне их. Ведь об этом ты читал в последнее время, не так ли? О сифилисе.Он кивнул, чувствуя себя ужасно несчастным.— Ведь это не… не болезнь, которой бывают подвержены все члены семьи, правда?— Нет, — быстро отозвался он, — по крайней мере не в том смысле, что ты думаешь.— Откуда ты знаешь, что я думаю? Скажи мне.— Ну… новорожденные дети могут инфицироваться матерями, но в других случаях болезнь эта не наследственная.— Ты вполне можешь рассказать мне. Уверяю, что весь город скоро будет болтать об этом, Киф, если уже не болтает. По крайней мере я буду знать, что правда в сплетнях, а что — нет.Сначала он заговорил нехотя. Потом, увлекшись клинической стороной вопроса — как врач, — о болезненном и дорогом лечении, практически бесполезном на третьей и четвертой стадии сифилиса, какая, очевидно, была у Карра.— Я бы сказал по тому, что видел, что у него теперь нейросифилис — tabes dorsalis, если быть совершенно точным.— А что это значит?— То, что затронут его спинной мозг и в связи с этим способность к движению. Его ноги и суставы плохо функционируют при ходьбе. А в темноте он, вероятно, вообще не может ходить.Бетс содрогнулась:— А это болезненно?— Суставы у него очень сильно болят. И, по всей вероятности, мозг его тоже затронут сифилисом. Это называется «парезом», и это худшее, что бывает на третьей стадии люеса. Он будет совершенно безумным, если уже не потерял рассудок. Бетс в ужасе отпрянула.— А существует ли хоть какое-то лекарство?— О, есть соли ртути, мышьяка и висмута, но они не очень эффективны. И конечно же, нет никакого способа восстановить те повреждения, которые уже нанесены организму. — Киф обнял ее.Бетс спросила:— Как мы можем залучить оттуда Джинкс и Элисон?— Не знаю.Бетс подумала, что она никогда еще не слышала, чтобы в его голосе звучала такая вселенская грусть.— Но ты ведь не позволишь, чтобы это сломило тебя, слышишь? Ты не несешь ответственности за своего брата! Ты ведь не подожмешь свой хвост и не станешь прятаться, так же как и твоя сестра!Он улыбнулся:— Я не смог бы этого сделать, даже если б хотел. Ты бы мне это не позволила.— Ты прав, не позволила бы. — Она улыбнулась ему в ответ и смахнула слезы, поблескивавшие на ресницах.— Мне следовало бы рассказать тебе обо всем этом до нашей свадьбы, но я боялся, что могу потерять тебя.— Ну, не выдумывай, — сказала она, прижимаясь к нему. — Как-нибудь я расскажу тебе о пирате, который есть в моей семье. Но сейчас нам надо придумать, как вытащить оттуда Эли и Джинкс.— Да.— Киф, тебе следует написать Райлю Толмэну.— Я думал об этом, но, наверное, не могу этого сделать. Джинкс не хочет видеть его. Бетс приподнялась:— Но ведь она любит его. Стоит тебе только назвать его имя, как она…— Знаю, но между ними произошло что-то ужасное. Это случилось тем летом, когда я уехал в школу. Даже тогда я чувствовал что-то, а ведь я был всего лишь ребенком. Что бы это ни было, но из-за этого она сбежала от него, от нас — и с тех пор все время убегает.— А куда она убежала?— Она вышла замуж за Эрика Магилликутти — отца Элисон. Эрик — сын тети Эйлин от первого брака.Перед глазами Кифа встали золотые волосы Эли и ее милое лицо, и его неожиданно осенило — Эли вовсе не дочь Эрика! Она дочь Райля!— Тогда, может быть, Эрик — муж Джинкс — мог бы убедить ее покинуть Хэрроугейт, — предположила Бетс.Киф фыркнул:— Эрик не хочет больше и слышать о Джинкс.— Тогда остается только связаться с мистером Толмэном. Ведь нас Джинкс не станет слушать. Может быть, он сможет сделать что-нибудь.— Нет, это не мое дело — просить его приехать, это дело Джинкс и Райля, я не должен вмешиваться. — Киф встал и зашагал по комнате. Вероятно, Райль даже не знал о том, что у него есть дочь.— Вот что я сделаю, — сказал он наконец, — я напишу ему о собрании директоров. Я сам решил на этот раз посетить его, поэтому вполне могу попросить приехать на него и Рай-ля. А когда он приедет, будет только естественным, если мы заговорим о Джинкс.— Собрание директоров? Что это за собрание?— Оно состоится примерно через месяц. Со вчерашней почтой я получил уведомление. Ты же знаешь, что Хэрроу Энтерпрайзес принадлежит всей семье. Мой кузен Олли Хэрроу — ее ответственный секретарь. Он сообщает всем нам, как идут дела в компании. Но, по-моему, они с Карром — единственные члены семьи, посещающие эти собрания.— А разве это законно? Разве большинство директоров не обязано посещать их? Кажется, Марк говорил…Киф усмехнулся.— Не думаю, что законность очень волнует Карра. Марк долго приставал ко мне с тем, чтобы я сам следил за происходящим в нашей компании, но мне всегда было проще предоставить Карру самому вести дела. Полагаю, что остальные члены семьи думают так же и посылают свои доверенности на голосование Карру.— Так ты хочешь сказать, что он голосует за всех вас?— Почти. Давай подумаем: если я правильно помню, то тетя Эйлин унаследовала семь процентов от дяди Уилли, три процента держит Пенфилд, наш старый дворецкий. Отец позволял ему покупать акции своих новых предприятий — как, например, когда мы занялись грузовыми перевозками.— Как необычно! Киф улыбнулся.— Отец и был необычным человеком.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82