Ей захотелось снять шляпку и высвободить волосы, поднять юбки и побежать по полю, как она делала это с Райлем. Как хорошо было им вместе! Но она не хотела сегодня думать о Райле. Сегодня было не время для сожалений и горечи по поводу потерянной любви.Она подняла было руку к дверному звонку, но уронила ее и повернула ручку двери. В конце концов, это и ее дом.Огромный холл в три этажа выглядел почти так же, как и раньше. Яркий солнечный свет струился из окон на стены, облицованные английским дубом. Гостиная лесопромышленного короля Северо-Запада была отделана тщательно отполированным деревом, подчеркивавшим величие и воздававшим хвалу хозяину. Куполообразный потолок, отделанный красным деревом, контрастировал с сосной и ценными породами деревьев Южной Америки. Теперь в холле было жарко, стоял какой-то затхлый запах спертого воздуха. С потолка струился свет, который давали сотни электрических лампочек, а в камине горел огромный костер, жар которого только усугублял чудовищную жару, стоявшую в комнате.Карр был почти полностью скрыт за огромным письменным столом с золотыми инкрустациями, стоявшим на возвышении сбоку от очага. Стол Митча Хэрроу давал Карру возможность ощущать себя монархом, снисходительно глядящим со своего трона на подданных своего маленького королевства. Даже издалека Джинкс был виден дьявольский блеск в желтых глазах Карра.Поодаль от очага за длинным столом сидел кузен Олли, перед ним были разложены документы. Прикрывая одной рукой рот, чтоб приглушить кашель, другой он писал какие-то бумаги.Почти подойдя к письменному столу, Джинкс заметила, что третий стул тоже занят. Она не сразу распознала в сидящем Пенфилда, их бывшего дворецкого. Пенфилд очень похудел и облысел.Он посмотрел вверх и просиял.— Мисс Джинкс, — воскликнул он, и его стариковский голос задрожал от радости.— Здравствуйте, Пенфилд. — Она взяла его руки в свои.— Как приятно видеть вас снова. Не успели они сказать еще и полслова, как раздался скрипучий голос Карра:— Что, черт побери, ты здесь делаешь, а? Ты что, забыла, что я тебе сказал?Она посмотрела на Карра. Брат ее не поднялся. Но, в конце концов, а чего она ждала? То, как его истощенное тело и маленькая голова выдавались из-за огромного стола, было поистине трагикомичным зрелищем. Голова его была как череп, обтянутый кожей, и только злые желтые глаза свидетельствовали о том, что их обладатель жив.— А, добрый день, братец, — сказала Джинкс сквозь стиснутые зубы, — давненько не виделись.— Не болтай чушь!Она задохнулась от гнева. Пенфилд, стоящий рядом с ней, сжался. Олли за столом кашлянул и быстро затих, как бы боясь, что даже его кашель может быть воспринят неверно.— Так вот почему ты не написала доверенность?— пронзительно прокричал Карр. — Мне следовало понять, что ты что-то затеваешь, дура ты этакая.— Мистер Карр, я протестую. — Выпуклые глаза Карра сверкнули, и чахлое его тело аж подпрыгнуло от гнева:— Если вам не нравится то, как я говорю, можете убираться, Пенфилд.— Ничего, Пенфилд, — сказала Джинкс. Она подняла гордый подбородок, мягко сжала руку старика и смерила брата уничижительным взглядом.— Нет никакой необходимости оскорблять меня, Карр. Я просто пришла на собрание Совета директоров. — Она уселась в одно из кожаных кресел, стараясь выглядеть уверенной и усмирить дрожавшие губы.— Пришла на Совет директоров! Пришла посетить Совет директоров! — передразнил он ее. — Кто звал тебя на него, а? Что общего у тебя с моей компанией? Это моя компания, слышишь? Скажи ей, Олли, чего теперь стоит моя компания. Скажи ей, что создал я из той жалкой компании, что оставил отец! — Слюна брызгала из его рта и стекала по подбородку. Олли откашлялся, но Карру не нужен был его ответ.— Отец думал, что что-то из себя представляет! Да, так и думал! Но он был ничтожеством! Ничтожеством! Эх!Да, он сумасшедший, подумала Джинкс, и внутри у нее все похолодело. Он сумасшедший. Как я могу держать Эли в одном доме с этим безумцем? Глядя на Карра, она не слышала его тираду. Она знала, что ее отшельнической жизни пришел конец. Она должна уйти отсюда. Не только из этой комнаты, но и из Хэрроугейта, и как можно быстрее. Все эти годы она считала, что наказывает саму себя. Но кто в действительности понес наказание?Элисон.«Эли не должна быть наказана за мой грех, — думала Джинкс. — Я поступила неверно, когда упрятала ее в этот умирающий дом. Если и должна я понести еще большее наказание за свой грех, то Бог позаботится об этом». Карр все еще проклинал отца, и Джинкс пришлось несколько раз назвать его имя, прежде чем он обратил на нее внимание.— Что тебе нужно здесь, а? Что?— Мне и в самом деле не нужно оставаться на собрании, Карр, — сказала она. — Я пришла только сообщить тебе, что продаю свой пай в компании. И свой, и Элисон.— Я куплю их. — Он хлопнул рукой по столу. — Сколько ты хочешь? Олли, позаботься об этом и выведи ее отсюда.Она почувствовала почти что жалость к нему. Но потом подумала о том, что он сделал с компанией отца, как грабит людей и топчет всех тех, кто оказывается у него на пути, и продолжила:— Мы не продадим наш пай тебе, Карр Хэрроу. Я никогда не продам его тебе.— Ты — сука! А кому, ты думаешь, продашь их? Я не хочу никаких посторонних в моей компании! Они не нужны мне! — В гневе он попытался было встать, но ноги отказали ему, и он упал в кресло, тяжело дыша.Что с ним? — удивилась Джинкс. А вслух сказала:— Это действительно все, что я хотела тебе сказать. — Она встала. — А теперь я уйду и дам тебе провести твое собрание.— О нет! — завопил он. — Нет!— Мне очень жаль, но…Похоже, что он взял себя в руки, потому что поднял дрожащую истощенную руку и сказал:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82