Какого дьявола вы бродите по саду?
Переведя дух, Элизабет ответила:
— Мне хотелось подышать свежим воздухом. Я часто выхожу ночью в сад.
— Вы часто… — Не договорив, граф заскрежетал зубами. — Боже правый, женщина! Вы что, спятили? Ведь это были люди Бэскомба! Им каким-то образом удалось проскользнуть мимо охраны. Я не ожидал от этих мерзавцев такой наглости, но, похоже, я снова ошибся. — Серебристо-голубые глаза Уорринга полыхали яростью. — А вы только облегчили им задачу!
Элизабет судорожно сглотнула. Она еще ни разу не видела графа таким злым.
— Мне очень жаль, — пролепетала она, — но я думала, что в саду никакая опасность мне не грозит.
— И жестоко ошиблись. — Пальцы Николаса больно впились ей в плечо. На его скулах заиграли желваки. — Черт подери, Элизабет, вы должны вести себя осторожнее! Неужели вы не понимаете: если бы я сейчас случайно не вышел на террасу, люди Бэскомба уже уволокли бы вас!
Элизабет вырвалась. Ее вдруг тоже охватила бешеная ярость.
— Мне очень жаль, что все так произошло, но я не могу целыми днями сидеть в доме! Ведь я ничего плохого не делала, только гуляла в саду!
— Да, черт подери! И вас при этом чуть не похитили. С этого дня я запрещаю вам выходить из дома одной. Только в сопровождении кого-либо.
Элизабет гордо вскинула голову.
— Но ведь это нелепо! Я отказываюсь так жить! Я не ваша собственность, Николас Уорринг, и не позволю, чтобы со мной обращались как с пленницей.
В серо-голубых глазах графа появился нехороший блеск. Нахмурив черные брови, отчего вид у него стал еще более грозным, он сдержанно бросил:
— Вот как?
Элизабет судорожно сглотнула, однако взгляда не отвела.
— Да! Вы можете запугать кого угодно, но только не меня! Я вас ни капельки не боюсь!
Лицо графа стало мрачным, как покрытое темными облаками небо над головой. Он выпрямился во весь свой могучий рост, и Элизабет показалось, что рядом с ней великан.
— А вам следовало бы меня бояться, Элизабет, — угрожающе прошептал граф. — Может быть, даже больше, чем лорда Бэскомба.
Несколько мгновений он пристально смотрел на нее, и Элизабет чувствовала себя словно пойманная птичка. Внезапно рывком притянув ее к себе, он впился губами в ее губы. Поцелуй был такой стремительный, грубый, что Элизабет чуть не задохнулась. Она попыталась высвободиться, по граф крепко прижимал ее к себе. Раздвинув языком ее губы, он смело проник во влажную глубину ее рта, и Элизабет почувствовала, как по спине у нее пробежали мурашки. Она упиралась руками графу в грудь и ощущала стальные мышцы, чувствовала неистовое биение его сердца.
Ее обдало жаром. Она понимала, что граф поступает дурно, что нужно оттолкнуть его, но уже не могла заставить себя это сделать.
Внезапно между ними словно промелькнула какая-то искра. Губы графа стали мягкими, грубый, требовательный поцелуй превратился в нежный, ласковый. Элизабет еще никогда в жизни не целовали с такой нежностью и одновременно с такой страстью.
Ей вдруг показалось, что ее накрыла теплая волна, внизу живота возникло незнакомое тянущее ощущение. Она понимала, что не должна позволять графу себя целовать, что это грешно. Николас Уорринг — женатый мужчина. Более того, у него наверняка дюжина любовниц. Если ему нравится женщина, он делает ее своей, а когда она ему надоедает, безжалостно выбрасывает.
Однако, зная все это, Элизабет не чувствовала ни стыда, ни раскаяния. Ей было так хорошо в объятиях графа…
Застонав, Ник еще крепче прижал ее к теплой мускулистой груди. Элизабет же, вместо того чтобы отстраниться, обвила его шею и приникла к его груди.
С ее губ сорвался слабый стон, и Николас затрепетал от страсти. Он еще крепче прильнул к губам Элизабет, и она почувствовала, как тело ее охватил огонь страсти. Внезапно Уорринг замер. Сняв руки Элизабет со своей шеи, осторожно высвободился и отступил на шаг. Лицо его было непроницаемым. Огонь, только что полыхавший в глазах, исчез.
— Ступайте в дом, Элизабет, — проговорил он тихим, чуть охрипшим голосом. — И больше никогда не выходите одна.
Элизабет и не подумала возражать. Губы ее все еще пылали, ноги были ватными. Едва найдя в себе силы, она кивнула и, повернувшись, помчалась к дому.
На сей раз овладевший ею страх не имел никакого отношения к Бэскомбу и его людям.
Глава 6
Ник метался по спальне, словно раненый зверь. В третий раз за последний час он остановился у окна, выходившего в сад. Уже начали распускаться анемоны, анютины глазки и тюльпаны, и земля вся расцветилась яркими пурпурными, желтыми и розовыми пятнами. Вдоль дорожек тоже росли красивые цветы, однако Нику они казались блеклыми и невзрачными, ведь Элизабет не могла теперь ходить по саду и любоваться их цветением.
Прошло уже три дня с тех пор, как он запретил ей выходить в сад, гулять по его дорожкам, сидеть на любимой скамеечке. Ник понимал, что это несправедливо. Элизабет не виновата в том, что люди Бэскомба нагло вторглись в его владения. Это он виноват. Он опять недооценил своего противника.
Ник выглянул из окна. Ему хорошо была видна серая каменная стена, тянувшаяся по периметру сада. Возле нее была выставлена охрана — люди, которых нанял Элиас. Их была целая армия, и стояли они довольно близко друг от друга.
Теперь Элизабет будет в безопасности. Она может собирать цветы или, если пожелает, сидеть на своей любимой скамеечке и любоваться птицами. Ни люди Бэскомба, ни он сам — в этом Ник себе поклялся — не будут угрожать ее покою.
Ник отошел от окна и, решительно ступая, направился к выходу. Взявшись за серебряную ручку, он распахнул дверь.
— Она в оранжерее, Ник.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120