Если бы это была любовь, все бы закончилось по-другому».Вид вспененной ветром воды отвлек Энджел от мыслей о Хоке и различии между любовью и сексом.Поверхность океана усеивали белые гребни волн, ветер поднимал брызги, и только в укрытой скалами бухте Нидл-Бей было спокойно. Ни о какой рыбалке не могло быть и речи.— Ты прав, — согласилась Энджел. — Я бы не рискнула лезть в такую воду, если это не вопрос жизни и смерти.Хок посмотрел из-за плеча Энджел на бушующий океан.— Здесь ветры обычно надолго? — спросил он.— Могут дуть час, а могут неделю, это непредсказуемо. Но мне кажется, он к вечеру стихнет.— А если нет?Энджел вздохнула:— Ты умеешь играть в криббедж?Один уголок рта Хока снова загнулся кверху.— Готов научиться.Слушая глубокий, надтреснутый голос Хока, Энджел подумала: неужели криббедж — единственное, чему Хок хотел бы у нее научиться? Несмотря ни на что, ее преследовало ощущение, что за его грубостью скрывается способность любить так же сильно, как и ненавидеть.С ней было то же самое. Ее ярость и ненависть к жизни были не менее сильны, чем любовь к Гранту, однако в конце концов она пережила и ярость, и любовь.«Что бы было, если бы я знала только ненависть и жестокость? Что бы было, если бы я никогда не знала любви?»Энджел вспомнила, с какой горечью и завистью Хок сказал: «Любовь рождает любовь. Чудесный замкнутый круг».Он, Хок, всегда был вне этого круга.«Как долго должен человек жить вне этого круга, чтобы потерять способность любить? — спросила себя Энджел. — Сколько времени нужно, чтобы потерять всякую надежду?»— Твоя яичница остынет.Спокойный голос Хока вывел ее из задумчивости. Она села за стол, съела завтрак, который ей приготовил Хок, и выпила кофе, который он налил ей в кружку. Когда он сел с противоположной стороны стола, чтобы позавтракать самому, их колени на мгновение соприкоснулись.Вынужденное уединение на катере нарушило безмятежность Энджел, как северный ветер — гладь моря.Энджел быстро встала и ополоснула тарелки в маленькой раковине.— Ты любишь тушеную рыбу с овощами? — неожиданно спросила она.— Да.Хок, прищурившись, следил за ней. От него не укрылось, что даже случайное прикосновение заставило Энджел отстраниться от него, и то, что он заслужил ее страх, не меняло дела.— Я имела в виду, что мы можем сойти на берег, — сказала она. — Жаль, что я не сообразила захватить ловушку для крабов.Хок жестом показал на ряд шкафчиков вдоль корпуса катера.— Посмотри вон там, — сказал он. — Первая дверца слева.Энджел наклонилась и открыла шкаф. Ее руки наткнулись на сложенный кольцом желтый канат и металлическую сеть ловушки. Она выпрямилась и, держа в руках новенькую ловушку, с улыбкой посмотрела на Хока.— Как ты узнал? — спросила она.— Дерри сказал, что ты любишь крабов. А продавец в магазине рыболовных принадлежностей заверил, что эта — самая лучшая.Мгновение Энджел смотрела на Хока, пораженная тем, что он специально заезжал в магазин, чтобы доставить ей удовольствие.— Спасибо, — неуверенно произнесла она. — Не стоило.— Знаю. — Его голос был мягок. — Вот почему мне было приятно сделать это.Энджел взглянула в ясные карие глаза Хока и крепче сжала в руках ловушку. Она никогда не думала, что карий цвет может быть таким теплым.Золотистые искорки, притаившись, словно смешинки, в глубине его глаз, согревали их своим теплом и только ждали момента, чтобы вырваться на свободу.Внезапно Энджел почувствовала, что ей нечем дышать. Это был не страх близости с Хоком. Не совсем. Она поспешно отвернулась.— Сначала, — хрипло сказала Энджел, — моллюски.— Моллюски?— Моллюски, — решительно повторила она. — И ведро.— Третий шкафчик с краю, — сказал Хок и вдруг весело добавил: — Я имею в виду ведро, а не моллюсков.Хок увидел, что глаза Энджел широко раскрылись от удивления. Носком ботинка он открыл дверцу.— Ведра, лопатки и пляжные туфли, — сказал он.— Ты обо всем позаботился.— Нет, — мягко ответил он, — но я стараюсь учиться.Энджел до боли сжала металлическую сеть ловушки. Она понимала, что Хок имеет в виду не сбор моллюсков на берегу.— Не смотри так испуганно, Энджел, — тихо, почти шепотом сказал Хок. — Я не прошу у тебя ничего особенного. Просто будь сама собой.Энджел порывисто вздохнула.— Я прошу слишком многого? — Теперь в его голосе слышались сожаление и любопытство.— Нет, — прошептала она, — не слишком, но…Ее голос оборвался. Закрыв глаза, она лепесток за лепестком собирала в голове розу, пока ее пульс не стал ровнее и спазм не отпустил горло.Хок молча смотрел на нее. Он подозревал, что она сейчас вспоминает и то, как поранил ее до крови крючок, и то, как налетел на нее ястреб. Он ощутил непреодолимую потребность сжать эту женщину в объятиях, загладить обиду, защитить от горя и боли.Сила этого желания поразила Хока. В жизни не чувствовал он ничего подобного, и остановил его только страх, что Энджел станет сопротивляться и они вновь отдалятся друг от друга.Энджел быстро собрала все, что могло понадобиться им на берегу. Начался отлив, и уходящая вода оставила у ручейка, впадавшего в Нидл-Бей, тонкие валики песка.Сама бухта была узкой и длинной, скорее выемка в горе, чем настоящая бухта. Всего несколько сот ярдов в глубину и футов восемьдесят в ширину — там, где она смыкалась с проливом Инсайд-Пасседж. Бухту стеной окружали утесы и крутые холмы, покрытые валунами и кедрами. Выше, там, откуда вытекал ручей, утесы расступались, образуя узкий овраг.Крошечный пляж усеян был мелкой галькой и песком. На подступах к утесам он становился более каменистым. Здесь у самой кромки воды зарывались в песок моллюски и упрямо цеплялись за серые камни устрицы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62