Глава третья. ПРОТОКОЛ
Потребованная мебель была доставлена полицейскому комиссару. Он укрепил стол, уселся перед ним, спросил свечку, которую принес ему доктор, перешагнув через труп, вытащил из кармана чернильницу, перья, бумагу и начал составлять протокол.
Пока он записывал предварительные сведения, доктор с любопытством повернулся к голове, поставленной на мешок с гипсом, но комиссар его остановил.
— Не трогайте ничего, — сказал он, — законный порядок прежде всего.
— Верно, — сказал доктор. Он вернулся на свое место.
В течение нескольких минут царила тишина. Слышен был скрип пера полицейского комиссара по плохой казенной бумаге, и мелькали строчки обычной формулы.
Написав несколько строк, он поднял голову и оглянулся.
— Кто будет нашими свидетелями? — спросил полицейский комиссар, обращаясь к мэру.
— Прежде всего, — сказал Ледрю, указывая на стоявших около полицейского комиссара двух приятелей, — эти два господина.
— Хорошо.
Он повернулся ко мне.
— Затем, вот этот господин, если ему не будет неприятно, что его имя будет фигурировать в протоколе.
— Нисколько, сударь, — отвечал я.
— Итак, пожалуйста, — сказал полицейский комиссар.
Я чувствовал отвращение, глядя на труп. С того места, где я находился, некоторые подробности казались менее отвратительными, они как бы скрывались в полумраке, и ужас был как бы скрыт под покровом поэтичности.
— Это необходимо? — спросил я.
— Что?
— Чтобы я сошел вниз?
— Нет. Останьтесь там, если вам так удобнее.
Я кивнул головой, как бы говоря: я желаю остаться там, где нахожусь.
Полицейский комиссар повернулся к двум приятелям Ледрю, которые стояли около него.
— Ваше имя, отчество, возраст, звание, занятие и место жительства? — спросил он скороговоркой человека, привыкшего к таким вопросам.
— Жак Людовик Аллиет, — ответил тот, к кому он обратился, — называемый по анаграмме Эттейла, журналист, живу на улице Ансиен-Комеди номер 20.
— Вы забыли сказать ваш возраст, — сказал полицейский комиссар.
— Надо сказать, сколько мне действительно лет или сколько мне дают лет?
— Скажите ваш возраст, черт возьми! Нельзя же иметь два возраста!
— Но ведь, господин комиссар, существовали Калиостро, граф Сен-Жермен, Вечный Жид, например…
— Вы хотите сказать, что вы Калиостро, Сен-Жермен или Вечный Жид? — сказал, нахмурившись, комиссар, полагая, что над ним смеются.
— Нет, но…
— Семьдесят пять лет, — сказал Ледрю, — пишите: семьдесят пять лет, господин Кузен.
— Хорошо, — сказал полицейский комиссар.
И он написал: семьдесят пять лет.
— А вы, сударь? — продолжал он, обращаясь ко второму приятелю Ледрю.
И он повторил в точности те же вопросы, которые он предлагал первому.
— Пьер Жозеф Муаль, шестидесяти одного года, духовное лицо при церкви Сен-Сюльпис, место жительства — улица Сервандони 11, — ответил мягким голосом тот, кого он спрашивал.
— А вы, сударь? — спросил он, обращаясь ко мне.
Александр Дюма, драматический писатель, двадцати семи лет, живу в Париже, на Университетской улице 21, — ответил я.
Ледрю повернулся в мою сторону и приветливо кивнул мне. Я ответил в том же тоне, как мог.
— Хорошо! — сказал полицейский комиссар. — Так вот, выслушайте, милостивые государи, и сделайте ваши замечания, если таковые имеются.
И носовым монотонным голосом, свойственным чиновникам, он прочел:
— «Сегодня, 1 сентября 1831 года, в два часа пополудни, будучи уведомлены, что совершено преступление в общине Фонтенэ, и убита Мария-Жанна Дюкузрэ ее мужем Пьером Жакменом, и что убийца направился в квартиру господина Жана-Пьера Ледрю, мэра вышеименованной общины Фонтенэ, и заявил по собственному побуждению, что он совершил преступление, мы лично отправились в квартиру вышеупомянутого Жана-Пьера Ледрю на улицу Дианы 2. В эту квартиру мы прибыли в сопровождении господина Себастьяна Робера, доктора медицины, живущего в общине Фонтенэ, и нашли там уже арестованного жандармами упомянутого Пьера Жакмена, который повторил в нашем присутствии, что он — убийца своей жены. Затем мы принудили его последовать за нами в дом, где совершено преступление. Сначала он отказывался следовать за нами, но вскоре он уступил настояниям господина мэра, и мы направились в переулок Сержан, где находится дом, в котором живет господин Пьер Жакмен. Войдя в дом и заперев дверь, чтобы помешать толпе войти, мы вошли в первую комнату, где ничего не указывало на совершенное преступление. Затем, по приглашению самого вышеупомянутого Жакмена, из первой комнаты перешли во вторую, в углу которой — открытое подполье, где была лестница. Когда нам указали, что эта лестница ведет в погреб, где мы должны найти труп жертвы, мы начали спускаться по лестнице, на первых ступенях которой доктор нашел шпагу с рукояткой в виде креста, с большим острым лезвием. Вышеупомянутый Жакмен показал, что он ее взял во время июльской революции в Артиллерийском музее и воспользовался ею для совершения преступления.
На полу погреба найдено тело жены Жакмена, опрокинутое на спину и плавающее в крови. Голова была отделена от туловища. Голова эта была положена на мешок с гипсом, прислоненный к стене. Вышеупомянутый Жакмен признал, что этот труп и эта голова были труп и голова его жены, в присутствии господина Жана-Пьера Ледрю, мэра общины Фонтенэ, господина Себастьяна Робера, доктора медицины, живущего в Фонтенэ, господина Жана Луи Аллиета, называемого Эттейла, журналиста, семидесяти пяти лет, живущего в Париже, на улице Ансиен-Комеди 20, господина Пьера-Жозефа Мулля, шестидесяти одного года, духовного лица при Сен-Сюльпис, живущего в Париже, на улице Сервандони 11, господина Александра Дюма, драматического писателя, живущего в Париже, на Университетской улице 21.
1 2 3 4 5 6 7 8