— «Отче наш, сущий на небесах», — она собиралась прокричать это на костре, но гомон толпы доказал, что ее не расслышат. И все же ей хотелось объявить всем, что они сжигают невинную. — «Хлеб наш насущный дай нам на сей день!»
— Прекратить!
Голос был сильным, грубым и повелительным. Она решила не останавливаться. Она слышала, как Верный До Гроба что-то твердил про богохульство, однако продолжала молиться.
— «И прости нам долги наши, как и мы прощаем должникам нашим». — Она собиралась с духом, готовясь твердо встретить волну ненависти. Капитан все еще был рядом с ней. «И не введи нас в искушение, но избавь нас от лукавого, ибо Твое есть Царство и сила и слава во веки. Аминь».
— Аминь, — передразнил ее грубый голос.
Она открыла глаза и увидела сидящего верхом всадника, который протиснулся к телеге. Весь в коже и стали, он одной рукой в перчатке удерживал своего огромного коня, а другой ухватился за торчащий на телеге шест. Более зверского лица, чем то, что смотрело на нее, ей до сих пор не доводилось видеть. Борода стального цвета обрамляла широкий жестокий рот. Один глаз, окруженный морщинами, говорившими о среднем возрасте, будто передразнивал ее, а правый скрывала кожаная повязка. В этом человеке было что-то невообразимо жуткое и дикое, будто это — животное под названием человек, которое сама война выпустила на волю. Незнакомец легко подчинил себе весь двор.
— Вот это и есть ведьма? Капитан все еще находился в телеге.
— Да, сэр.
Бородач со шрамом пошарил в сумке и протянул капитану свиток:
— Это ордер на нее.
Капитан взял его, развернул, и Кэмпион увидела болтающуюся на короткой ленте огромную красную печать. Капитан был в растерянности.
— Вы полковник Хэррис, сэр?
— Нет, я король испанский. Кто, черт возьми, я, по-вашему, такой?
Капитан отступил перед этой дикой вспышкой. Он снова посмотрел на ордер:
— Кажется, здесь все в порядке, сэр.
— Кажется? Ты, ублюдок! Кажется? Ты что, еще сомневаешься?
Полковник Хэррис положил руку в кожаной перчатке на видавшую виды рукоятку меча:
— Так в порядке, мразь ты этакая, или нет?
— Да, сэр! Да! — Капитан был в смятении от обрушившихся на него проклятий.
— Тогда отрежь ведьму от телеги и отдай мне. — Хэррис заерзал в седле. — Мэйсон!
— Да, сэр! — Один из трех спутников Хэрриса пришпорил лошадь и выехал вперед.
— Проверь, на месте ли эта проклятая лодка.
Он обернулся к ошеломленному капитану, который так и не шелохнулся. Хэррис улыбнулся своей страшной улыбкой и уже тише произнес:
— Как тебя зовут, мальчик?
— Уэллингс, сэр. Капитан Роберт Уэллингс.
— Разрезай веревки, Уэллингс, или я вырежу твои чертовы внутренности. Шевелись!
Уэллингс все еще держал в руках ордер. В явном замешательстве он перекладывал его из руки в руку. Ножа у него не было, поэтому, засуетившись, он наполовину вытащил меч. Хэррис взорвался:
— Ублюдок! Она что, заколдовала тебя, что ли? Раздался скрежет, потом последовало столь стремительное движение, что Уэллингс заморгал, и в руках у Хэрриса оказался длинный меч. Он посмотрел на Кэмпион:
— Наклонись вперед, ведьма. Я сказал, наклонись!
Она напряглась и подалась вперед, натянув веревку, которая привязывала ее к телеге. Она услышала свист меча, закрыла глаза и поняла, что лезвие прошло возле самого ее затылка. Кэмпион вскрикнула, почувствовала толчок, но капитан Уэллингс уже поддерживал ее. Хэррис разрубил веревку, не задев девушки, и теперь засовывал меч назад в прямые ножны.
— Что происходит? Кто вы такой?
Полковник, начальник Уэллингса, проталкивался сквозь толпу солдат. Он раскраснелся, вспотел, разозлился из-за непредвиденной задержки.
Толпа уже скандировала, требуя сожжения ведьмы.
Хэррис протянул руку Уэллингсу.
— Ордер.
— Да, сэр.
Полковник Хэррис обратил единственный глаз на вновь пришедшего.
— А вы еще, черт возьми, кто такой? Краснолицый полковник представился:
— Прайор.
Хэррис обвел взглядом солдат.
— Это ордер, согласно которому папистская ведьма должна предстать перед комитетом безопасности. Вот это, — он притронулся к печати, — печать парламента, поставленная сегодня утром спикером палаты общин. Если кто-то из вас хочет оспаривать ордер, говорите сейчас.
Никому как-то не захотелось спорить с полковником Хэррисом, но Прайор отважился слабо возразить:
— Она должна быть сожжена нынче утром!
— Сгорит как-нибудь в другое утро.
— Но толпа!
Полковник Прайор махнул рукой в сторону арки, за которой нарастали скандирование и вопли. Охранявшие дорогу солдаты боролись с нетерпеливой толпой.
— Боже всемогущий. — Хэррис наклонился в седле. — Знаешь ли ты, червь, что в тысяча шестьсот двадцать девятом году я девять месяцев удерживал крепость против армий Священной Римской империи? Ты хочешь мне сказать, что не сможешь защитить Тауэр от сброда женщин и подмастерьев? — Он перевел взгляд на капитана Уэллингса. — Не маячь здесь, мразь! Снимай ее с телеги!
Солдаты, заполнившие пространство между внешними стенами Тауэра, зароптали. Когда Уэллингс помогал Кэмпион спуститься, волнение усилилось, и Хэррис приподнялся на стременах.
— Молчать! — гаркнул он, ожидая тишины. — Вы, черт возьми, не дети! Она сгорит у вас на глазах, но только не сегодня!
— А почему нет? — раздался голос из задних рядов.
— Почему нет? Потому что вы, ублюдки, — Хэррис снова рассвирепел, — ее судили за колдовство и убийство, но никто не смекнул спросить про это проклятое распятие, которое она носила. А вдруг оно из Рима или Испании? Вам хочется воевать не только с этим треклятым королем, но еще и с армией папы?
Солдаты неохотно прислушивались.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151