— Почему же не знаю? Знаю. Я точно знаю, что хочу, чтобы вы перестали вмешиваться в мои дела, князь. Это мой дом, и ты в нем — гость. Или принимай мои условия, или…— Ты меня гонишь?— Боюсь, что ты загостился. Пора и честь знать.— Полагаешь, если я уеду, Анна меня забудет?— Я всего лишь хочу покоя в своем собственном доме.— Когда прикажете убираться?— Немедленно!— Думаешь, я пропаду? Уверен, Андрей не откажется приютить меня.— Поедешь к Долгоруким? Вот и славно. Чудесная там соберется компания — мать-убийца, вор-растратчик и секретный агент Его величества. Бог в помощь! — ернически поклонился другу Корф. — А вы, Анна, отправляйтесь сейчас же в дом. До моих особых распоряжений.— Особых? — вскинулся Репнин.— Вы все еще не уехали, князь? Поторопитесь, а не то мое терпение может иссякнуть.— И что тогда?— Вот тогда и поговорим, а пока, дамы и господа, я сообщил вам свою волю и жду, что вы с пониманием отнесетесь к необходимости ее исполнять, — Корф дал понять, что разговор окончен, и вышел из конюшни. — Анна, следуйте за мной!— Садитесь, — сухо кивнул он ей, когда они вошли в кабинет. — Я должен объяснится с вами. Я решил не отправлять вас в Петербург, но у меня есть на то свои причины. И я буду вам весьма признателен, если вы примите эту новость как данность, не подлежащую обсуждению.— Вам не надо ничего мне объяснять, я уже смирилась с удивительными переменами и в ваших планах, и в вашем настроении.— Почему?— Вы, как стихийное бедствие, на вас нельзя обижаться или пытаться изменить.— Я кажусь вам смешным? — побледнел Корф.— Нисколько. Мне просто грустно от безысходности каждого нашего разговора.— Ах, да, я понял! Бедная овечка! Смиренная жертва из стада Христова! Прекрасная роль, и главное — всегда вызывает сочувствие у окружающих.— Роль? Какая роль? Я вас не понимаю.— Глупая роль, которую вы сами себе придумали. Извините Анна, вы хорошая актриса, но только не в жизни.— Нет, Владимир Иванович, роль — это то, чем заняты вы. Это вы все время играете, потому что боитесь быть самим собой. Разве не потому вы отменили мой отъезд, что хотели оставить меня себе? Только себе. Тому себе, который приходил в мою комнату вот за этим, — Анна решительно подошла к растерявшемуся от ее напора Корфу и поцеловала его в губы.— Нет! — оттолкнул ее Корф.— Лжете. Вы опять лжете. Знаете, я совершенно запуталась, и не понимаю, когда вы настоящий и когда вам верить. Скажите, друг вы мне или враг? Я боюсь вас.— А я вас, — прошептал Корф.— Почему вы мучаете меня? — Анна уже готова была расплакаться. — Боже мой! Вы это делаете потому… Потому что вы любите меня?!— Ступайте к себе и выбросьте из головы сентиментальные глупости из французских книжек, — резко оборвал ее Корф, указывая Анне на дверь.Она вздрогнула и молча вышла из кабинета.— И не смотрите вы на меня так, — сказал Корф отцу, с сочувствием и жалостью глядевшему на него с портрета. — Довольно вам вмешиваться в мою жизнь! Вы меня оставили, ушли, вы умерли. И не смейте меня осуждать — буду жить, как могу. Как хочу!Последние слова Владимир произнес, приблизившись к портрету вплотную, затем взял его обеими руками и перевернул лицом к стене.— Вы чего-то хотели, барин? — тут же раздался голос вездесущей Полины. — Могу я вам чем-нибудь помочь?Рыжая голова и роскошные плечи девушки заняли весь дверной проем, Владимир изучающе оглядел ее с головы до ног.— Помочь? Пожалуй. Закрой-ка ты дверь. Да не из коридора, с внутренней стороны. Закрой на ключ и подойди ко мне… * * * Вернувшись в комнату, Анна хотела поскорее запереться, чтобы дать волю чувствам, но тут увидела на столе красную розу из оранжереи, полураскрывшийся высокий бутон на крепком длинном стебле. Роза была свежая и такая нежная и ароматная, что у Анны зашлось сердце — значит, Владимир все-таки любит ее. Он побоялся сказать ей об этом прямо, но признался, используя старинный язык цветов и красок. Анна осторожно взяла розу со стола и вдохнула от нее.— Как бы ни был прекрасен этот цветок, его красота все равно не сравнится с вашей, — раздался от дверей голос Репнина.— Слишком сильный комплимент для крепостной, Ваше сиятельство, — смутилась Анна, пряча розу за спину.— Для меня вы не крепостная, Анна. Вы — самая благородная, самая чистая девушка в мире!— Так этот цветок от вас? — растерялась Анна.— А вы думали — от Владимира? Что же, извините, что сюда пришел я, а не он. Не собираюсь долго докучать вам. Я отправляюсь в поместье Долгоруких. Прощайте.— Простите меня, Михаил! Сама не знаю, что говорю. И уж тем более, не знаю, что и думать.— Вы правы, все ужасно запуталось, но вы ни в чем не виноваты. Причина в более чем странном поведении барона. Этот безумец осмелился полюбить вас, но не нашел в себе хоть капли мужества, чтобы признаться вам. Он любит вас, Анна!— Миша, я не желаю говорить о нем!— Аня! — воскликнул Репнин, бросаясь к ней. — Не подавайте ему никаких надежд, иначе вы рискуете навсегда остаться во власти его горячей и переменчивой натуры.— Мы больше не увидимся? — тихо спросила Анна.— Я постараюсь помочь вам. Нельзя позволить ему мучить вас. Я поговорю с дядей, и вместе мы что-нибудь придумаем. Вы получите вольную, станете актрисой.— Но я никогда не стану вашей женой?— Анна! Я боюсь даже мечтать об этом!— Но хотите это?— Так же сильно, как благоухает сейчас эта роза, — Репнин попытался поцеловать Анну, но она остановила его.— Не надо, Миша… Не сейчас.— Я понимаю, — кивнул он. — Я уезжаю к Долгоруким, но мыслями и сердцем я буду рядом с вами. Прощайте!Дверь за Репниным закрылась, и Анна без сил опустилась на стул возле трюмо.Она и в самом деле запуталась.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49