— Ну… ведь он стар и временами несет такую ахинею…— Я вовсе не нахожу, что он несет ахинею. Мне как раз показалось, что он мыслит очень трезво.— Я о том, что он говорит, чего не следует и…— Он прямо говорит то, что думает. Меня это восхищает. — Джоселин заговорила медленно, взвешивая слова: — А вот вы, как видно, в этом на него совсем не похожи.— Простите! — Рэнд возмущенно уставился на нее. — Я всегда говорю именно то, что думаю.— Неужели? — Девушка встала.— Конечно. — Он тоже поднялся. — Не будьте смешной.— Добавьте это к списку моих прегрешений. — Она сощурилась, и у Рэнда неприятно засосало под ложечкой. Он, очевидно, чем-то прогневал Джоселин, но убей его Бог, не понимал чем. — Вы удивлены, что я проявила к вашему дяде доброту, хотя ничего от этого не выгадала? Потому, что я чересчур меркантильна, чтобы наслаждаться обществом милого старика без надежды на какое-либо вознаграждение?— Я вовсе не имел в виду ничего подобного. — Хотя были мгновения, когда у него мелькала эта мысль…Джоселин, должно быть, прочитала что-то такое на его лице, и ее глаза вспыхнули.— У меня раскалывается голова, милорд, и я удаляюсь в свои апартаменты. Одна.— В наши апартаменты, — поправил он машинально.— В наши апартаменты, — процедила она. — Тем не менее, буду вам очень признательна, если вы не покажетесь в спальне до конца дня. Сознаю, что это эгоистичная просьба с моей стороны, но боюсь, я слишком избалована, чтобы это меня тревожило!Она резко повернулась и направилась к двери. Рэнд не совсем понял, что произошло, но твердо знал, что не хотел этого. Ведь он пытался ее похвалить!— Джоселин, постойте. Я вовсе не собирался… Дядя просто очарован вами.Она остановилась и раздраженно повела плечами.— Ваш дядя славный, и очень мне понравился.— Он считает, что я сделал отличный выбор.— А сами вы что считаете? — повернулась она лицом к мужу. — Вы согласны с ним?— Возможно.— Возможно?Рэнд поморщился. Прежде он никогда не допускал такую глупость — быть откровенным с женщиной. Почему же сейчас он изменил своим правилам? Наверное, на это его толкнул упрек Джоселин. Она обвинила его в том, что он говорит не то, что думает. Рэнд примирительно вскинул руки.— Вероятно. Я хотел сказать — вероятно.— Одним словом, несмотря на то что мы неплохо поладили, и то, что я старалась, или то, что вы в общем-то совсем меня не знаете — несмотря на все это, вы по-прежнему убеждены, что я мелочна, избалована, эгоистична и глупа!— Я никогда не утверждал, что вы глупы. Разве это не свидетельствует в мою пользу?— Это подразумевалось, — огрызнулась Джоселин. Конечно же, она была не права.— Кстати, о пользе откровенности. — Джоселин скрестила руки на груди. — Сомневаюсь, что лорд Уортингтон такой уж мудрец, как мне показалось вначале.— Почему же? — осторожно спросил Бомон, догадываясь, что ответ вряд ли придется ему по душе.— Потому, что он судит о вас необъективно. Видит то, что хочет видеть. Убежден, что я замужем за принцем! Должно быть, ему просто не приходилось встречать настоящих принцев. — Она окинула супруга надменным взглядом. — Тогда как на самом деле я вышла замуж за лягушонка. Всего доброго, милорд. — И, круто повернувшись, гордо удалилась.— Это я-то лягушонок! — возмущенно воскликнул он ей вслед. — Вот уж с чем не согласен.Рэнду никогда не приходилось долго жить бок о бок с женщиной, и очевидно, теперь предстояло узнать кое-что новое об этих темпераментных созданиях. В том числе научиться угадывать, когда следует откровенно высказывать свои мысли, а когда держать язык за зубами. Ее нападки были вопиюще несправедливыми. Ведь он признал, что судил о ней неверно. Жаль, что не получилось объясниться. Ничего, впереди достаточно времени, чтобы поправить дело. Он решил начать прямо сегодня.Она неотразима, когда сердится. Ни дать ни взять карающий ангел. Яростный гнев, облеченный в нежную изысканную оболочку. Насколько же она будет великолепна, когда ее страстность проявится в более приятном деле.Рэнд неторопливо улыбнулся. Он всегда считал хорошим тоном мириться с женщинами первым. Обычно для этого требовалась какая-нибудь безделушка, например, бутылка шампанского и искренние извинения. Примирение с Джоселин могло оказаться задачей потруднее — ведь она была его супругой, а замужество меняет представления женщин о том, что простительно, а что нет. Но перед ним в жизни вставали задачи куда сложнее. Рэнд не обратил внимания на внутренний голос, напоминавший ему, что эта задача — иного рода. Вызов ему бросала собственная жена. Глава 7 — Ну а теперь, мой мальчик… — Найджел устроился в кресле поудобнее и внимательно посмотрел на племянника поверх очков, которыми пользовался для чтения. — Пора тебе рассказать мне все по порядку.— Кажется, вы хотели обсудить со мной ваши мемуары? — Рэнд испытал сильное желание втянуть голову в плечи, как бывало в детстве, когда дядя упирался в него таким взглядом и заговаривал подобным тоном.— О моей жизни мне все известно. Теперь хотелось бы послушать о твоей.— Тут в самом деле нечего рассказывать, — осторожно произнес Рэнд.— Не морочь мне голову. Ты был здесь меньше чем две недели назад и ни разу не упомянул ни о какой жене.— Решение обвенчаться пришло довольно внезапно…— Она в тягости? — оживился Найджел.— Нет, — быстро возразил Рэнд. — Конечно, нет.— Тебе не следует упрекать меня за столь нескромный вопрос. Это обычная причина для поспешного венчания.— У нас была другая причина.— Какая же?— Все произошло вполне обыкновенно, дядя.— Разве? — Найджел приподнял седые брови. — Ты заявляешься сюда посреди ночи, верхом, да еще с женой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104