"Говорит Мехико". Радио...
Кул снова остановился. К берегу подошла лодка, со стороны домика послышались голоса. Его сознание работало с невероятной ясностью, все обретало свой смысл. Грузовое судно в открытом океане – то, что успело обрубить якорный канат в порту Сан-Хосе, когда пришли новости о событиях в столице. Судно Дельгадо. Кто-то из команды наверняка здесь, в доме.
Он прислушался. Он не понимал по-испански, но ощутил в голосах нетерпение. Интересно, много ли их здесь. Он не знал, сколько патронов оставалось в пистолете. Может быть, два. Самое большое – три. Матросов было по меньшей мере двое.
И Мария – он слышал ее голос.
И дон Луис де Кастро. Значит, их четверо.
А Элис?
Он снова двинулся к дому, ботинки мягко ступали по песку. На этот раз он поднялся на крыльцо и вошел внутрь.
Мир на мгновение замер.
Мария Дельгадо сидела на большом столе красного дерева, который он когда-то взломал. Она рвала бумаги, маленькую горку бумаг, сжигая их в бронзовой пепельнице. В комнате были двое мужчин, больших, неуклюжих, в рабочих брюках из грубой ткани и тельняшках. Лица их были злы и тревожны. Девушка на них не смотрела – она была слишком занята бумагами. На ней была желтая юбка и широкий кожаный пояс с серебряной пряжкой, которую Кул помнил, тонкий коричневый кашемировый свитер и тяжелое серебряное ожерелье. Она казалась раздраженной и неуверенной. В старинном кресле с высокой спинкой у двери сидел дон Луис; его напоминающее рептилию старческое лицо, его согбенное тело подались вперед. Наблюдая за происходящим, он перекатывал в иссохших пальцах длинную гаванскую сигару.
Один из моряков первым увидел Кула.
Он вскрикнул и схватился за пистолет в кобуре на поясе. Кул выстрелил ему в горло, и человек упал навзничь. Хлынула кровь, крик превратился в булькающий звук, выдавивший кровавые пузыри. Второй моряк успел выхватить свой пистолет, прежде чем Кул попал ему в живот. Мария вскрикнула, вскочила и метнулась к двери в спальню. Кул двинулся за ней, но наткнулся на моряка, лежащего на полу.
Выстрелил пистолет, но не его.
Кул едва удержался на ногах и прислонился к стене. Левая рука странно дрожала, кровь текла по рукаву. Он оглянулся на дона Луиса.
Старик все еще восседал в напоминающем трон кресле. Маленький пистолет в его руке казался смешной игрушкой, перламутровой, сверкающей никелем. Калибр не больше двадцати восьми. Из дула шел дымок.
– Не двигайтесь, сеньор Кул.
Питера шатало. Маленький пистолет напоминал глаз, следящий за его движениями. Лицо старика сморщилось, как кожа ящерицы. Он швырнул сигару на ковер.
– Спокойно, сеньор, – в дверях спальни показалась Мария. – Бросай пистолет, Педро!
Кул отшвырнул бесполезный пистолет. Потом покосился на оружие моряков. Слишком далеко... А до старика в кресле вообще вся комната. Очень далеко. Такого расстояния ему не одолеть...
Он прислушался, как стучит кровь в висках, как разбивается прибой на берегу. Левая рука безвольной и бесполезно повисла. Изнутри подкатила слабость. Он бы упал, не ухватись за радиоприемник.
Мария рассмеялась.
– Он пришел за девушкой, дон Луис.
– Конечно.
– Значит, Джонсон мертв.
– Это к лучшему, моя дорогая.
Кул спросил:
– Где она? – голос был неестественным, высоким и хриплым. – Она здесь?
– Конечно, – ответил старик. – Мы хотели быть уверенными. Но нам не приходило в голову, что материалы Гидеона заполучил Мигель Фернандес. Романтический болван Мигель! Вечно лез не в свое дело. И его друзья не лучше. Но для вас они многое сделали. Вы догадывались, что вам предстояло умереть в тюрьме?
Кул кивнул. Глаз маленького пистолета его просто гипнотизировал.
– Но вы сбежали и доставили нам крупные неприятности, мой юный друг.
– Я рад этому.
Старик хихикнул. Глаза его были совершенно безумными, слишком ясными, слишком расширенными. Дышал он тяжело, со свистом.
– Просто удивительно видеть вас все еще на ногах, сеньор Кул. Что помогло вам выжить?
– Вы, – буркнул Кул.
– Желание меня убить?
– Да, положить конец вашей грязной жизни.
– И Марию?
– Ее тоже.
– Вам понравилась роль Дон Кихота, боровшегося с ветряными мельницами? Но ветряные мельницы в реальной жизни могут стать драконами, мой несчастный молодой друг. Роль лихого рыцаря в сверкающих доспехах вам не удалась. Одна из главных слабостей всех ваших соотечественников – это романтический идеализм, который вы все столь нежно лелеете. Идеализм в любви, в жизни, в стремлениях и разочарованиях. Вам не хватает реализма, юный друг. Или, быть может, не хватает моральной силы смотреть фактам в лицо. Вы жертва собственных заблуждений.
Мария резко бросила:
– Может, хватит, дон Луис? Что будем делать?
– Пока мы ничего не можем делать. Беспокойство нашего славного капитана скоро достигнет предела, и он пришлет за нами другой катер. Тогда мы уедем.
Старик хихикнул. Его глаза скользнули по Кулу, как будто тот уже был трупом.
Кул попросил:
– Позвольте мне увидеть Элис.
– Она без сознания. Понимаете, ради осторожности...
– Она мертва?
– Пока нет.
– Вы не должны ее убивать, – сказал Кул.
– Значит, мы должны ее пощадить? Почему?
– Она о ваших делах ничего не знает. Не знает, во что была вовлечена. Живая, она никак не сможет вам повредить. Ведь вы все – люди конченые. Все факты у властей, и ваши друзья в правительстве больше не осмелятся вас защищать.
Старик фыркнул:
– Я очень богат. И Мария тоже.
– А сможете вы наслаждаться этим там, куда отправитесь?
– Мы сможем все.
Кул рассмеялся. Дон Луис спросил:
– Вы находите это забавным?
– Вы обвинили меня в отсутствии реализма, – сказал Кул и махнул рукой на море.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54