Морган послал ей два письма, в которых излагались эти весьма разумные соображения. Тем удивительнее, что почти в то же время от Моргана пришло послание с советом прямо противоположного характера — установить связь с заговорщиками. Итак, соблазн оказался слишком велик, и Морган пошел на компромисс — он сам составил, выбирая наиболее осторожные выражения, письмо, которое Мария Стюарт должна послать Бабингтону. Впрочем, историки давно уже поставили вопрос, было ли оно написано действительно Морганом или же к его сочинению приложил руку Фелиппес. От кого бы ни исходило письмо, содержавшее опасный совет, Мария Стюарт ему последовала. Вернее, она переписала рекомендованный ей Морганом (если не Уолсингемом) текст, который состоял из нескольких чрезвычайно осмотрительно сформулированных фраз, датированный 27 июня 1586 года. Впрочем, и здесь нет уверенности, действительно ли они написаны Марией или тем же неизменным Фелиппесом. Корреспонденция между Уолсингемом и Фелиппесом, с одной стороны, и Эмиасом Паулетом — с другой, наводит на такие мысли. По крайней мере она свидетельствует об опасениях Паулета, как бы все более наглые подлоги Фелиппеса не вызвали подозрения у заговорщиков и не испортили игру. Еще более сомнительно выглядит ответное письмо Бабингтона, в котором он прямо сообщает Марии Стюарт о намерении убить Елизавету. Причем письмо позволяет предполагать, что шотландская королева и ранее была в курсе этих планов. Подобной нелепой и ненужной откровенности нет ни в одном из многочисленных заговоров того времени. Таким образом, перед нами (в который уже раз!) все тот же вопрос: чье же это письмо: того, чья подпись стоит в конце, — Энтони Бабингтона или Томаса Фелиппеса, командированного 7 июля 1586 года в Стаффордшир, поближе к замку Чартли, или еще какого-нибудь сотрудника Уолсингема, тем более что сохранился не оригинал, а лишь копия этого рокового документа? Можно, наконец, предположить, что письмо было действительно написано Бабингтоном, только без вкрапленных в него нескольких фраз о замысле убить английскую королеву, тем более что эти строки выглядят слабо связанными со всем остальным текстом. К последнему предположению подводит и внутренняя противоречивость письма. В нем Бабингтон указывает, что шесть дворян, включая его, убьют Елизавету, в то же время он пишет, что в это время будет далеко от Лондона, около Чартли. Впрочем, в письме излагалось и много других планов, подходивших под понятие государственной измены, — иностранная интервенция, восстание английских католиков.
12 июля «честный человек» доставил письмо Бабингтона Марии Стюарт. Ее секретарь сообщил, что письмо получено и ответ будет послан через три дня. Во время одной из своих верховых прогулок, которые ей специально разрешили, шотландская королева встретила рыжего малого с потупленным взором, внешность которого привлекла ее внимание, о чем она и сообщила в письме Моргану. Это был Фелиппес. 17 июля Мария Стюарт ответила Бабинггону. Если верить тексту письма, представленному на процессе, она одобряла все планы заговорщиков — и способствование иностранной интервенции, и католическое восстание, и убийство Елизаветы. Последнее вызывает сомнение. По крайней мере в письмах, направленных Марией в тот же день Пейджету, Моргану и дону Мендосе, говорилось об интервенции и восстании, но совершенно умалчивалось о предстоящем покушении на английскую королеву. На другой день Фелиппес отослал Уолсингему дешифрованную копию. Мышеловка захлопнулась…
31 июля 1586 года Джифорд в очередной раз отбыл в Париж. Он оставил у французского посла половину листа бумаги и просил Шатнефа передавать письма шотландской королевы своим сторонникам за границей только в руки человека, который сможет предъявить другую половину того же листа. Эту другую половину Джифорд передал Уолсингему и мог после этого покинуть английские берега. Никому из заговорщиков уже не было суждено увидеть опять этого решительного и услужливого джентльмена, столь бескорыстно преданного делу святой католической веры.
Уолсингем имел возможность наблюдать за всеми действиями Бабингтона с помощью своего шпиона Бернарда Мауди, который выполнял и роль провокатора, подстрекая заговорщиков к активности. В июне 1586 года Мауди даже совершил по поручению Уолсингема вместе с Баллардом поездку в различные районы Англии с целью определить, на какие силы могут рассчитывать заговорщики в каждом графстве, и представить об этом отчет испанскому послу в Париже дону Мендосе. Разумеется, не меньший интерес представляли эти сведения для английского правительства. Правда, в августе Бабингтон разузнал, что Мауди — шпион Уолсингема, но было уже поздно…
Временами заговорщиков осеняло смутное предчувствие беды, неясное сознание того, что какая-то невидимая рука все больше запутывает незримую сеть, которая должна погубить их. Бабингтон решил съездить в Париж для переговоров с доном Мендосой. Роберт Пули, секретарь Уолсингема, представил заговорщика министру. Бабингтон обещал шпионить за эмигрантами. Уолсингем, выразив свое удовольствие по поводу такого предложения услуг, несколько раз принимал Бабингтона, все оттягивая выдачу паспорта. А Бабингтон имел неосторожность вдобавок показать Пули письмо Марии Стюарт и сообщить, что скоро последуют вторжение, убийство Елизаветы и воцарение пленной шотландской королевы.
В августе заговорщики получили известие, что слуга Балларда, знавший все их секреты, был правительственным шпионом. Бабингтон, пытаясь спастись, отправляет письмо Пули с просьбой известить от его имени Уолсингема, что существует заговор и он готов сообщить все подробности.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163