Формально он был представителем английского почтового ведомства. Руководство центром было поручено его вдове Маргарите Уолтерс. Ей удалось завести шпиона среди служащих канцелярии французского министра иностранных дел герцога Шуазеля. В результате британское адмиралтейство было во всех деталях осведомлено о состоянии французского флота. Были созданы шпионские ячейки в Бресте, Дюнкерке, Рошфоре и Тулоне. Не менее искусными оказались руководитель мадридского отделения и его агенты. Имена их никогда не упоминались даже в секретной переписке, и поэтому о них, видимо, нельзя найти никаких сведений в архивах. Когда через несколько лет Голландия вступила в войну против Англии, шпионская информация стала пересылаться в Лондон через австрийские Нидерланды (Бельгию).
Помимо этой постоянной сети шпионов адмиралтейство посылало и особых агентов, поручая им специальные, обычно весьма «деликатные», миссии. Так, некий Ирвин еще в начале Семилетней войны руководил из Фландрии группой шпионов, направленной в Дюнкерк и другие гавани для определения, насколько интенсивно ведется .подготовка к французскому десанту в Англию. Постепенно значение роттердамского центра падало, и в 1785 году он был ликвидирован.
Зато росла активность разведки «Форин офиса». Английский шпион Александр Скотт, как утверждают, сумел получить из кабинета французского министра иностранных дел Шуазеля копию брачного договора дофина (будущего Людовика XVI) и австрийской эрцгерцогини Марии-Антуанетты. Это считалось большим успехом — подобные сведения в это время сохраняли серьезное политическое и дипломатическое значение. Однако даже в 80-х годах «Форин офис» был сравнительно небольшим учреждением. Помимо самого министра — единственного лица, решавшего все дела политического характера, — имелись один заместитель министра, десять клерков и несколько других чиновников, включая хранителя архивов, латинского переводчика, двух дешифровальшиков и т.д.
Напротив, французское министерство иностранных дел имело более многочисленный штат — около 80 человек. Оно включало два политических департамента, отдел переводов, географический отдел, архивный отдел и др. Директора политических департаментов нередко вели свою линию, лишь прикрываясь именем министра иностранных дел.
Главная роль в разведке «Форин офиса» принадлежала британским послам. Далеко не все из них справлялись с этой ролью. Бездарность, волокита, нерадивость, легкомыслие были частыми гостями и британского министерства иностранных дел, подолгу не отвечавшего ни на обычные, ни на секретные депеши своих представителей за рубежом. Но этими же качествами часто страдали главы английских посольств и миссий. Некомпетентность аристократических недорослей и бонвиванов, назначавшихся на ответственные дипломатические посты, порой достигала анекдотических размеров. Британский посол в Париже в 80-х годах герцог Дорсет был озабочен прежде всего тем, чтобы сохранить благосклонность актрисы Бачелли — агента французской разведки. Бессодержательные депеши Дорсета приводили в отчаяние «Форин офис». Секретарь посла Даниель Хейлс получил умоляющее письмо из Лондона: «Ради Бога, сжальтесь над министерством и либо убедите нашего друга, герцога, писать о чем-то, заслуживающем прочтения нашим повелителем, либо считайте вашего начальника отсутствующим и представьте возможность проявиться вашему усердию и способностям». Хейлс выполнил это указание, что, однако, помешало его карьере. Немногим лучше были посланник в Брюсселе виконт Торрингтон или посланник в Берлине Дэлримпл (позднее граф Стейр), который не унаследовал ума своего предка, руководившего в начале века английской разведкой в борьбе против якобитов. Секретарь посольства Эварт доносил, что невозможно вывести посланника из состояния пассивности и заинтересовать чем-либо серьезным. А из Мадрида Энтони Мерри писал о своем шефе — британском после графе Бьюте: «Этот человек так же способен быть послом, как я — римским папой». Историки не склонны считать такой отзыв пристрастным.
Д. Хорн, автор специальной работы «Британская дипломатическая служба. 1689—1789» (Оксфорд,1961), считает, что сохранившиеся материалы никак не позволяют сделать в целом вывод о высоком качестве поступавшей в Лондон разведывательной информации. Одним из очевидных недостатков была неспособность постоянно поддерживать эффективность секретной службы. Если не существовало опасной внутренней оппозиции (как якобитство), то в мирное время была тенденция к резкому ограничению расходов на разведку, в результате обычно оказывавшейся неподготовленной к новой войне. Так, английский посол в Париже лорд Стормонт писал Георгу III в 1779 году, что «в настоящее время ощущается недостаток в регулярной и быстро поступающей секретной информации, и это приносит крайний вред интересам службы Вашего величества». В этих условиях порой приходилось спешно набирать агентов, от которых было очень мало толку. В 80-х годах, например, некий Хейк, в прошлом связанный с разведывательной организацией Уолтерса в Роттердаме, а также его сын выполняли какие-то особые задания английской разведки. Известный дипломат Д. Гаррис негодующе писал об их тупости и о том, что они «заинтересованы не в добывании и передаче информации, а в добывании денег». Другой английский шпион — Сен-Марк был нанят на три месяца с окладом в 60 гиней в месяц, позднее его рассчитали, так как английское посольство в Париже сочло нового агента не заслуживающим доверия.
Подавляющее большинство материалов, связанных с секретной службой в XVIII в.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163