И потому Марья
Александровна превосходно поступила, сослав Афанасия Матвеича в подгородную
деревню, в трех верстах от Мордасова, где у нее сто двадцать душ, -
мимоходом сказать, всё состояние, все средства, с которыми она так достойно
поддерживает благородство своего дома. Все поняли, что она держала Афанасия
Матвеича при себе единственно за то, что он служил и получал жалованье и...
другие доходы. Когда же он перестал получать жалованье и доходы, то его
тотчас же и удалили за негодностию и совершенною бесполезностию. И все
похвалили Марью Александровну за ясность суждения и решимость характера. В
деревне Афанасий Матвеич живет припеваючи. Я заезжал к нему и провел у него
целый час и довольно приятно. Он примеряет белые галстухи, собственноручно
чистит сапоги, не из нужды, а единственно из любви к искусству, потому что
любит, чтоб сапоги у него блестели; три раза в день пьет чай, чрезвычайно
любит ходить в баню и - доволен. Помните ли, какая гнусная история
заварилась у нас, года полтора назад, по поводу Зинаиды Афанасьевны,
единственной дочери Марьи Александровны и Афанасия Матвеича? Зинаида,
бесспорно, красавица, превосходно воспитана, но ей двадцать три года, а она
до сих пор не замужем. Между причинами, которыми объясняют, почему до сих
пор Зина не замужем, одною из главных считают эти темные слухи о каких-то
странных ее связях, полтора года назад, с уездным учителишкой, - слухи, не
умолкнувшие и поныне. До сих пор говорят о какой-то любовной записке,
написанной Зиной и которая будто бы ходила по рукам в Мордасове, но
скажите: кто видел эту записку? Если она ходила по рукам, то куда ж она
делась? Все об ней слышали, но никто ее не видал. Я, по крайней мере,
никого не встретил, кто бы своими глазами видел эту записку. Если вы
намекнете об этом Марье Александровне, она вас просто не поймет. Теперь
предположите, что действительно что-нибудь было и Зина написала записочку
(я даже думаю, что это было непременно так): какова же ловкость со стороны
Марьи Александровны! каково замято, затушено неловкое, скандалезное дело!
Ни следа, ни намека! Марья Александровна и внимания не обращает теперь на
всю эту низкую клевету; а между тем, может быть, бог знает как работала,
чтоб спасти неприкосновенною честь своей единственной дочери. А что Зина не
замужем, так это понятно: какие здесь женихи? Зине только разве быть за
владетельным принцем. Видали ль вы где такую красавицу из красавиц? Правда,
она горда, слишком горда. Говорят, что сватается Мозгляков, но вряд ли быть
свадьбе. Что же такое Мозгляков? Правда - молод, недурен собою, франт,
полтораста незаложенных душ, петербургский. Но ведь, во-первых, в голове не
все дома. Вертопрах, болтун, с какими-то новейшими идеями! Да и что такое
полтораста душ, особенно при новейших идеях? Не бывать этой свадьбе!
Все, что прочел теперь благосклонный читатель, было написано мною месяцев
пять тому назад, единственно из умиления. Признаюсь заранее, я несколько
пристрастен к Марье Александровне. Мне хотелось написать что-нибудь вроде
похвального слова этой великолепной даме и изобразить все это в форме
игривого письма к приятелю, по примеру писем, печатавшихся когда-то в
старое золотое, но, слава богу, невозвратное время в "Северной пчеле" и в
прочих повременных изданиях. Но так как у меня нет никакого приятеля и,
кроме того, есть некоторая врожденная литературная робость, то сочинение
мое и осталось у меня в столе, в виде литературной пробы пера и в память
мирного развлечения в часы досуга и удовольствия. Прошло пять месяцев - и
вдруг в Мордасове случилось удивительное происшествие: рано утром в город
въехал князь К. и остановился в доме Марьи Александровны. Последствия этого
приезда были неисчислимы. Князь провел в Мордасове только три дня, но эти
три дня оставили по себе роковые и неизгладимые воспоминания. Скажу более:
князь произвел, в некотором смысле, переворот в нашем городе. Рассказ об
этом перевороте, конечно, составляет одну из многознаменательнейших страниц
в мордасовских летописях. Эту-то страницу я и решился наконец, после
некоторых колебаний, обработать литературным образом и представить на суд
многоуважаемой публики. Повесть моя заключает в себе полную и замечательную
историю возвышения, славы и торжественного падения Марьи Александровны и
всего ее дома в Мордасове: тема достойная и соблазнительная для писателя.
Разумеется, прежде всего нужно объяснить: что удивительного в том, что в
город въехал князь К. и остановился у Марьи Александровны, - а для этого,
конечно, нужно сказать несколько слов и о самом князе К. Так я и сделаю. К
тому же биография этого лица совершенно необходима и для всего дальнейшего
хода нашего рассказа. Итак, приступаю.


Глава II
Начну с того, что князь К. был еще не бог знает какой старик, а между тем,
смотря на него, невольно приходила мысль, что он сию минуту развалится: до
того он обветшал, или, лучше сказать, износился. В Мордасове об этом князе
всегда рассказывались чрезвычайно странные вещи, самого фантастического
содержания. Говорили даже, что старичок помешался. Всем казалось особенно
странным, что помещик четырех тысяч душ, человек с известным родством,
который мог бы иметь, если б захотел, значительное влияние в губернии,
живет в своем великолепном имении уединенно, совершенным затворником.
Многие знавали князя назад тому лет шесть или семь, во время его пребывания
в Мордасове, и уверяли, что он тогда терпеть не мог уединения и отнюдь не
был похож на затворника.
1 2 3 4 5 6 7 8