Алексей Иванович Свирский: «Рыжик»

Алексей Иванович Свирский
Рыжик



OCR & SpellCheck: Zmiy (zmiy@inbox.ru), 30.07.2002
«А.И.Свирский. Рыжик»: Юнацтва; Минск; 1984
Аннотация В повести русского советского писателя А.И.Свирского (1865-1942) отражена нищая, бесправная жизнь низов царской России – босяков, ремесленников, беспризорных детей. Повесть написана в 1901 году. Алексей Иванович СвирскийРыжикПовесть



ЧАСТЬ ПЕРВАЯ IОТКУДА ВЗЯЛСЯ РЫЖИК И КТО ЕГО ПРИЮТИЛ Птицы еще спали, когда Аксинья вышла открывать ставни. Молодая женщина тихо скрипнула в сенях дверьми и перешагнула порог.Солнце еще не взошло, но рассвет уже был близок. На востоке небосклон окрашивался в золотисто-сиреневый цвет. Звезды быстро гасли одна за другой. Береговая улица, или, как ее иначе называли, Голодаевка, спала крепким сном. Улица эта была застроена с одной только стороны, другая же сторона представляла собой высокий крутой обрыв, спускавшийся к реке.Аксинья, прежде чем открыть ставни, перешла босыми ногами пыльную немощеную улицу и остановилась на краю речного обрыва. Над рекой медленно расплывались серые клочья тумана. Маленькие, хилые домишки тесной ломаной шеренгой толпились на краю обрыва.Хозяева этих хижин хотя и называли себя домовладельцами, но были бедняками родовитыми: бедность, нужда и всякие невзгоды переходили к ним из рода в род, как переходят к богатым громкие титулы или миллионные наследства. На Голодаевке никто не мог похвастать ни богатым дедушкой, ни промотанным имением.Бедность жила здесь с незапамятных времен, так что голодаевцы давно уже привыкли к своей нужде, как негры привыкли к тропическому зною или как эскимосы – к жестоким морозам.Не богаче других была и Аксинья, жена Тараса Зазули. Муж ее хотя и был по ремеслу столяр и гробовщик, но денег у него никогда почти не было. Единственно, когда Зазули считали себя богачами, – это только во время Проводской или Успенской ярмарок, когда Тарас продавал партиями столы и табуреты, заранее заготовляемые им в своей мастерской.В последние дни Тарас был занят именно этим делом. До ярмарки оставалось немного, и он очень спешил.Просыпался Зазуля раньше обыкновенного и работал до глубокой ночи. Вот почему жена его в тот день, когда начинается наш рассказ, так рано вышла открывать ставни.Зазулиха (так за глаза называли соседки Аксинью) постояла с минуту на берегу, бросила сонный взгляд на небо, громко зевнула, перекрестила рот и направилась к своей хате.Она стала открывать ставни. Всех окон в доме Зазулей было три. Молодая женщина открыла ставни, прикрепила их веревочками к стене, чтобы ветер ими не хлопал, и направилась было в хату, как вдруг услышала чьи-то тихие, жалобные стоны. Смуглое, загорелое лицо Аксиньи вытянулось от удивления и любопытства.– Ой, ой, ой!.. – стонал кто-то за домом.Аксинье показалось, что стонет женщина. Несколько секунд прислушивалась она к странным звукам, пугливо озираясь по сторонам. Но вокруг не было ни одной живой души. Наконец Аксинья победила страх, и когда стоны особенно усилились, она подобрала ситцевую юбку и бросилась бежать, перепрыгивая через бурьян и крапиву, росшие около дома, в ту сторону, откуда слышались стоны. Аксинья скрылась. Наступила тишина. Спустя немного Зазулиха с искаженным от страха лицом выбежала из-за угла дома и бросилась прямо в хату.Тарас стоял перед верстаком и налаживал доски. Его громадная наклоненная фигура занимала чуть ли не половину комнаты. Одет он был в широкие шаровары и серую рубаху, а на босых ногах – мягкие самодельные шлепанцы.– Тарас, выйди скорей на улицу! – крикнула запыхавшаяся Аксинья, вбежав в мастерскую.Лицо у нее было бледное, испуганное. Она вся дрожала.– А что я там забыл, на улице?.. – проговорил равнодушным тоном Тарас, не отрываясь от дела.– Иди скорей, иди же, говорю тебе… Посмотри, что случилось! – воскликнула Аксинья.– А что случилось? Курица удавилась?.. – засмеялся Зазуля.– У, каменный ты человек!.. – озлилась жена. – Выйдешь ли ты из хаты, аль нет?– Как не выйти… От бабьего крика не только что из хаты, а из кабака и то выйдешь, – сказал Тарас и, низко наклонив голову, чтобы не стукнуться о косяк, вышел из мастерской.Аксинья забежала вперед.– Вот здесь, за сарайчиком… Слышишь, стонет? Сюда иди!.. Слышишь?.. – задыхаясь от волнения, шептала Аксинья.Тарас молча следовал за нею, пыхтя трубкой, которую он успел закурить по дороге.– Вот здесь, смотри!.. Слышишь? – шепнула Аксинья.Тарас остановился. Перед ним на траве лежала женщина, а рядом с нею мирно спал завернутый в тряпки крошечный ребенок. Из полуоткрытого рта женщины вылетали слабые, хриплые стоны. Голова ее, повязанная темным дырявым платком, лежала на серой котомке. Бледная, с почерневшими губами, она имела вид умирающей. Глаза ее, неподвижные и как будто стеклянные, были устремлены в одну точку. Одежда ее состояла из грязных бесформенных лохмотьев.Тарас с Аксиньей молча, но значительно переглянулись, когда подошли к умирающей.– Спроси-ка, кто она и как сюда попала, – тихо сказал Тарас жене.– Послушай, милая, откуда ты? – приступила к допросу Аксинья, наклонившись над больной. – Ты больна? Это твой ребенок?.. Как ты сюда попала?..Аксинья задавала вопрос за вопросом, но ответа не последовало. Незнакомка умирала – это было ясно.– Я людей позову, – решительно заявила Зазулиха, взглянув на мужа.– И то правда… Разбуди соседей, а то еще невесть что подумают, – согласился Тарас.Аксинья убежала. Вскоре ее звонкий голос нарушил тишину наступающего утра.– Выходите!.. – кричала Аксинья, стуча в ставни соседних домов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15